книги / Майкл Джексон. Мадонна. Страницы жизни

ла с ними поделать. Майкл был просто убит. Он вы­ вел меня из комнаты и попытался утешить. А в это самое время Джозеф читал еле живому сыну со свойственным ему бездушием нудную проповедь:

— Если бы ты остался с нами дома, то ничего не случилось бы.

Всю ночь мы дежурили в больнице. Врачи хотели ампутировать Рэнди одну или даже обе нош, но он наотрез отказался от этого. На следующий день они сообщили нам, что хотя жизнь его теперь вне опас­ ности, он никогда не сможет ходить. На следующей неделе его состояние ухудшалось несколько раз на­ столько, что ампутация казалась неизбежной, но каждый раз он противился этому с поразительным упорством.

Во время его пребывания в больнице Джули не покидала его, что заставило моих родителей изме­ нить свое отношение к ней. Когда Рэнди выписали, он был прикован к инвалидной коляске. Мать пред­ ложила нанять сиделку. Джули сказала:

— Я буду его сиделкой.

Она следила за тем, чтобы он вовремя принимал лекарства, готовила для него диетическое питание, возила в коляске, меняла повязки.

Рэнди отказывался принимать обезболивающие таблетки и не верил в мрачные прогнозы врачей.

— Я снова смогу ходить,— без конца повторял он.— Я верю в себя и знаю, что смогу.

Рэнди перенес многочисленные операции, делал различные гимнастические упражнения. И благода­ ря своей несгибаемой воле перечеркнул диашоз врачей.

В 1980 году я начала свою сольную карьеру, или, вернее, отец, который был моим менеджером, за­ ставил меня сделать это. У Джозефа не было со­ мнений, что я займусь шоу-бизнесом. Одно время я изучала экономику, но он всегда спрашивал:

— Зачем ты это делаешь? Тебе это вовсе не нуж­ но!

Я возражала ему, потому что знала, какие слож­

96

ные юридические ситуации лежат в основе музы­ кального бизнеса. Но когда я начала петь, несмотря на первоначальные сомнения, я очень старалась. Прожив последние десять лет в Голливуде, я хоть и знала о теневых сторонах шоу-бизнеса, но это не касалось лично меня. Я была тогда настолько наив­ на, что сегодня не могу вспоминать об этом без смеха. Например, меня все время приглашала к се­ бе домой хорошенькая супруга одной эстрадной звезды. Она.меня мало знала, а кроме того, была намного старше, и я сперва не поняла ее настойчи­ вости и чрезмерной любезности. Позже узнала, что она и ее муж были известны своими оргиями. И в определенных кругах не было секретом пристра­ стие этой дамы к молоденьким девочкам.

Да, работая в шоу-бизнесе, надо быть всегда на­ чеку, даже с друзьями дома. Один известный актер, который был давно знаком с нашей семьей, пригла­ сил меня однажды в свое бюро, где я должна была договориться о роли в его новом шоу. Мы тогда от­ дыхали на Гавайях и условились, что подписы­ вать контракт поедем вместе с мамой. Когда мы приехали в бюро этой звезды, его ассистент сказал:

— Он хотел бы поговорить с одной Ла Тойей. Мать осталась в машине. Секретарша провела

меня в офис. Он был обставлен элегантной ме­ белью и отделан ценными породами дерева, а мой руководитель восседал за письменным столом с мраморной поверхностью. Я села напротив. Он тут же нажал на кнопку под столом, и я услышала щелчок позади меня. Он ласково поинтересовался:

—Как поживаете?

—Спасибо, хорошо.

—Хотите выпить?

—Нет, спасибо.

—Спорю, что вы избалованный любимчик в

семье,— поддразнивал он.

—Нет, это не так.

—Знаете, я следил за вашей карьерой. Вы

очень красивая девушка.

97

После часа непринужденного разговора он "вдруг встал и наклонился ко мне.

—Почему бы вам не поужинать со мной в Лас Вегасе?

—Я не могу.

—Почему?

—Я не ужинаю с незнакомыми людьми.

—Но вы же меня знаете,— возразил он.— Мы

уже битый час беседуем с вами.

—Это так, но для меня вы по-прежнему чужой человек. Кроме того, я улетаю сегодня вечером с мамой на Гавайи.

—У меня сегодня шоу. Пойдемте со мной.

Скажите, что вы хотели бы получить,— я все ис­ полню. Мы можем потом пройтись по магазинам.

— Не надо ходить со мной. У меня есть свои деньги.

Я знала о том, что бывают такие случаи, когда роль дают после постели, но чтобы такое случилось со мной... Он же все-таки друг семьи, в дедушки мне годится по возрасту. Я постаралась заговорить

вделовом тоне:

—Я думала, что меня пригласили, чтобы утвер­ дить на роль. Было бы очень любезно с вашей сто­ роны приступить к делу. Мама ждет меня в машине.

—Роль и так ваша, Ла Тойя, вы это знаете,— от­ ветил он, улыбаясь.

—Но мы же ни о чем не договорились.

—Она ваша, сокровище мое... при условии, что мы сегодня вместе поужинаем.

Как хищник, он подошел к моему стулу. Я вско­ чила и пересела на диван, лихорадочно обдумывая, что мне делать, а мой незадачливый обольститель подошел к проигрывателю и поставил пластинку.

—Знаете, что мне напоминают ваши глаза?—

спросил он льстиво.

Песня как бы подсказала ответ:

« Когда я вижу твои карие глаза, так хорошо на сердце...»

Боже! Музыка звучала на всю комнату, а я лома­

98

ла себе голову: как мне поскорее удрать отсюда?

— Вы должны меня отпустить. Я не могу остать­ ся и не пойду ужинать с вами,— сказала я настой­ чиво.— Вы напрасно на что-то надеетесь. Я не из тех, за кого вы меня принимаете. Я пришла только потому, что вы позвонили, и отец просил меня об этом. Не нужна мне ваша роль. Отпустите меня.

—Нет!— его голос, который раньше звучал обольстительно, принял командный тон.

Явскочила и побежала к двери, но она, как я и предполагала, оказалась запертой. Он схватил меня своей костлявой рукой.

—Никуда вы не пойдете. Сядьте!— командовал он.— Вы поужинаете со мной, но сначала мы ку­ пим вам что-нибудь красивое из вещей на Родеодрайв. Потом вы полетите в Лас Вегас.

Сопротивление только распаляло его. Я изме­ нила тактику: сделала вид, что готова уступить.

—О’кей,— сказала я покорно. — Я хочу эту роль, очень хочу. Вы выиграли.

Старик улыбнулся.

—Роль как будто специально для вас. И вы дол­ жны знать, что я люблю вас. Я всегда вас любил.

Япопыталась переменить тему, делая вид, что рада предстоящему совместному уикэнду. Я спро­ сила его, где мы переночуем и где будем есть.

—О!— воскликнул он обрадованно.

—Но мне надо взять пару вещей из дома. Во сколько мне вернуться?

Уже одно это проявление актерского мастерства должно было бы решить распределение ролей в мою пользу. Мне удалось блестяще разыграть муж­

чину, которого я никогда не собиралась больше ви­ деть. Он наконец-то выпустил меня из офиса, и я спокойно пошла к двери, одарив его улыбкой, и стремглав побежала к машине. Когда я все расска­ зала матери, она пробормотала:

— В следующий раз мы пойдем вместе. Вероятно, она была напугана так же, как и я, но

не хотела это показать. Я хотела как можно скорее

99

забыть о неприятном эпизоде, но когда повзросле­ ла, то никак не могла без недоумения вспомнить тогдашнюю реакцию матери на происшествие. Я представила себе, что было бы со мной, если бы та­ кое случилось с моей дочерью. Равнодушие моей матери было мне совершенно непонятно.

Вскоре я решила издать свой первый альбом «Ла Тойя Джексон». Джозеф пытался уговорить Майк­ ла быть моим издателем, но брат отказался. Майкл был известен своей готовностью помочь кому угод­ но, но члены семьи, по его мнению, должны твердо стоять на ногах. Я с этим совершенно согласна, по­ тому что хотела всего достичь в жизни сама, а не полагаться на свою знаменитую фамилию. И хотя в семье Майкл не занимал особого положения, в об­ ществе он был звездой, и никому не хотелось бы находиться в его тени. Я даже пыталась помешать тому, чтобы фамилия Джексон упоминалась в моем альбоме, но Джозеф настоял на этом. Отец настой­ чиво обрабатывал Майкла, пока тот не согласился взять на себя издание и записать вместе со мной песню «Ночь — время любви». Ни он, ни я не вла­ дели игрой на рояле, но если нужно, мы могли по­ добрать мелодию. Обычно Майкл напевает мело­ дию пианисту или записывает ее на магнитофон, а потом делает инструментовку.

— Та-та-та — о’кей, бас играет там-там-там, ги­ тара, горны: ду-ду-ду!

Каждая партитура у него в голове, каждый инст­ румент он имитирует сам. Даже страшно становит­ ся. Звучит ансамбль, но в исполнении одного чело­ века, его голоса. Надо самому услышать это, чтобы поверить. Я думала, что запись пластинки с Майк­ лом будет огромным удовольствием, но для моего брата это была серьезная работа.

— Ты готова?— спрашивал он меня в студии так строго, будто я была чужая.— Слушай вниматель­ но, я хочу, чтобы ты повторила все в точности.

Майкл пропел мне текст. Когда мы закончили, он сознался, что только потому согласился записывать

100

вместе со мной, что Джозеф очень настаивал на этом. Окончательная аранжировка Майкла мне очень понравилась. Но он еще раз все переосмыс­ лил и многое изменил. И снова было замечательно, но слушалось по-другому. Я верила Майклу и была убеждена, что он старается сделать все как можно лучше. Но мама была другого мнения.

— Майкл ревнив,— сказала она мне.— Он боит­ ся, что в семье будет еще одна звезда. Поэтому он пошел в студию й все изменил. И теперь все не так хорошо, как было.

Это было величайшей глупостью.

—Мама, я не знаю, сделал ли он хуже или мне просто больше нравилось то, что было раньше. Но, может быть, он считает, что так звучит более выра­ зительно.

На ее лице было отчетливо написано: «Блажен, кто верует!»

—Я не могу себе представить, что Майкл ревну­ ет или что хочет меня подвести.

Уходя, я спрашивала себя, какую же цель пре­ следует она сейчас? Мать ведь хорошо знала Майк­ ла, как она могла утверждать такое? Вначале мое отношение к карьере певицы было двояким. Не только от того, что это была идея Джозефа, но так­ же из-за религиозных убеждений. До двадцати че­ тырех лет я слушала только Фрэнка Синатру. Даже если я слушала что-то уж совсем невинное, как, на­ пример, пластинку Питера Фрэмптона, я боялась, что совершаю грех. Если же по радио звучала песня сомнительного содержания, я, как верная последо­ вательница учения Иеговы должна была тут же вы­ ключить его.

Легко представить мое возмущение, когда я восп­ ротивилась тексту своей первой песни. Одна строка в ней звучала так: «Если ты чувствуешь Funk — шевели бедрами».

—Эту песню,— решительно заявила я отцу,— записывать не буду.

—Но это же очень хорошая песня, — возра­

101

зил он. — Что ты нашла в ней плохого?

— Мне неприятно петь такое. Я просто не смогу себя заставить.

В конце концов победил отец, который позвал на подмогу маму. Это меня просто поразило. Как ак­ тивистка общины Иеговы мать должна была разде­ лить мои сбмнения, но она настояла:

— Сделай это!

Я засомневалась: может быть, и в самом деле пес­ ня не такая уж скверная, как мне показалось. С этого дня отношение к моей сольной карьере со стороны матери становилось все более противоре­ чивым. Все предложения казались ей недостойны­ ми меня. Она отклоняла один контракт за другим. И тот факт, что мать могла даже оспорить мнение Джозефа-менеджера, говорил о том, что она на моей стороне. Но я не знала, что отцу и Майклу она говорила, что это я сама из чистого упрямства и нежелания отклоняю контракты. Зачем она приду­ мывала такое?

Я старалась не обращать внимания на подобные увертки матери. В конце концов, мы целые дни проводили вместе-, если Майкла не было дома. Уже утром она звала меня из своей спальни:

— Ты уже встала? Что собираешься делать сегод­ ня?

Мы вместе ходили по магазинам, обедали, читали Библию. Мы смотрели развлекательные телеви­ зионные передачи, обсуждали семейные проблемы. Мы жили, как две типичные домохозяйки из Бе­ верли Хиллз. Чем взрослее я становилась, тем бли­ же друг другу мы были. Я могла пойти куда-то без мамы и чувствовала себя виноватой, если оставля­ ла ее одну. Она всегда с любовью в голосе говори­ ла:

— Ты моя лучшая подруга. Что я буду делать, ес­ ли ты меня когда-нибудь покинешь?

Так как у меня не было друзей и почти всю свою жизнь я провела в Хейвенхресте, я со временем становилась все более зависимой от матери. Поэто­

102

му мой брат Джеки спросил однажды полушутя:

— Ла Тойя, что бы ты стала делать, если бы мама умерла? Наверное, велела бы похоронить себя с ней рядом, потому что вы целые дни проводите вместе. Я этого не могу понять. Ты не хочешь най­ ти себе друга?

Джеки пытался в шутливой форме сказать мне правду, и я знала, что он прав. Если бы мама умер­ ла, я действительно не знала бы, куда деваться. Жизнь стала бы для меня пустой.

Странно, но супружеская неверность Джозефа имела большое значение в наших отношениях с ма­ терью. Мы поменялись с ней ролями. Раньше мать пыталась оградить меня от внешнего мира, а те­ перь, став взрослой, я чувствовала себя обязанной защитить ее. Мне было ужасно неприятно, что из­ мена отца перестала быть нашей семейной тайной. Ходила злая молва: «Если хочешь заполучить детей Джексона, найди ему бабу». Было плохо, что мать не хотела появляться в обществе, предпочитая ос­ таваться дома. Она знала, что люди за ее спиной злословят, и была, конечно же, права.

— Я не буду сидеть за одним столом с любовни­ цами Джозефа и смотреть на то, как они ухмыля­ ются,— говорила она.

Бедная мамочка! Как много ей пришлось пере­ жить! Любовницы мужа были всегда сама любез­ ность, если встречали ее. Они целовали ее в щеку, бросались ей на шею, роились, как пчелы, вокруг нее. У меня разрывалось сердце, когда я видела, как любезно и вежливо вела себя моя мать по отно­ шению к ним. Теперь, когда Джозеф обижал мать, мы все больше ополчались на него. Я никогда не забуду, как тогда, в Гэри, она ходила пешком на остановку автобуса, чтобы ехать на работу в мага­ зин. После закрытия магазина она подолгу задер­ живалась, чтобы подсчитать кассу. Редко она воз­ вращалась домой около десяти. Кроме того, жен­ щине было опасно так поздно появляться на улице одной. Но Джозеф ленился заехать за женой на ма­

103

шине. Он сидел у экрана телевизора и смотрел бои на ринге. И мои братья, а не он, одевшись потеплее, нарушив запрет о выходе из дому, шли навстречу маме. Нам часто приходилось брать такси, когда мы ехали за покупками, потому что Джозеф не хотел отвезти нас в город. Нас очень травмировало такое отношение. Может, другие дети и не обращают внимания на семейную жизнь своих родителей, с нами же было иначе. Мы никак не могли понять, почему мать прожила с Джозефом сорок лет. Он вел себя так, как ни в коей мере не подобает выгля­ деть супругу. Дни юбилея их свадьбы? Это его не интересовало. Он никуда не ходил с мамой. Цветы? Забудьте об этом. Но невзирая ни на что, как толь­ ко Джозеф появлялся у двери, мать шептала: «О, Джозеф!» И все же, наряду с загадочным поведени­ ем нашего отца, мать была не менее загадочной для нас. Оставалось множество вопросов, на них мы не получали ответа: почему она оставалась с мужем, который издевался над своими детьми? Почему она не защищала нас? Могу лишь предположить, что она безумно любила Джозефа. Кроме того, воз­ можности женщины с восемью детьми были огра­ ничены. Может быть, она считала себя безгранично счастливой, имея физический недостаток, заполу­ чить мужа. Или она его попросту боялась.

С 1980 года начали зреть гроздья гнева нашей матери: она была сыта по горло изменами своего мужа.

Раньше она никогда не отвечала на любопытные вопросы Майкла насчет своего супружества.

— Не правда ли, мы все — жертвы случайно­ сти,— подтрунивал он над матерью. — Ребби и Джеки вы запланировали, а мы, остальные, были не предусмотрены.

Сейчас она делилась с нами подробностями своей жизни с Джозефом. Мы удивились, когда однажды она коротко и ясно заявила нам:

— Я разведусь с Джозефом. Я жду, когда вы станете немного постарше. Возможно, это будет

104

тогда, когда Дженнет закончит школу.

Затем мать стала следить за Джозефом. Годами я наблюдала, как он шептался по телефону, стоило только ей уйти из дому. Я была уверена, что он что-то скрывает, и я рассказала об этом матери. Однажды она сказала:

—Я иду в магазин за покупками.

Ивышла через парадную дверь, а потом вместо

того, чтобы сесть в машину, прошла через студию записи и подслушала телефонный разговор ничего не подозревавшего отца с его любовницей: они до­ говаривались о встрече. Когда Джозеф поехал на свидание, она отправилась вслед за ним и свела счеты с этой женщиной у ее дома.

—Я не знаю, что на меня нашло,— рассказывала она Майклу и мне на следующий день,— но когда я увидела их вдвоем, меня охватила такая ярость, что

ясхватила ее за шиворот и ударила.

Яне могла поверить в это.

—Ты в самом деле так сделала?

—Да.

Мы разрывались между радостью, что она, нако­ нец, отважилась на протестуй печалью, что Джозеф довел ее до такого унижения.

—Мама,— утешали мы ее,— твой муж не стоит этого.

—Я больше не могу терпеть,— закричала она с непривычной для нас решимостью.

Атак как она в самом деле сходила к адвокату, мы были удивлены еще больше. Реакция Джозефа была скупой и сдержанной. Годами он позволял се­ бе делать все, что ему нравилось, и вдруг все кон­

чилось? Практически за одну ночь мать стала дру­ гим человеком. Раньше она отказывала себе в рос­ коши, а теперь ходила за покупками и возвраща­ лась с коробками, полными дорогих платьев. Од­ нажды^ увидела, как она убирала шляпу, пальто и туфли — все из меха леопарда.

— Мама! Это же тебе совсем не подходит. Зачем ты купила ненужное?— испуганно воскликнула я.

105