Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

покоренными племенами и держать их в повиновении не одним страхом, но и общительностью. Это относится и к гражданскому управлению, которого существенные недостатки состоят в том, что, с одной стороны, оно требует больших расходов, а с другой стороны, оно давит туземцев и стесняет деятельность собственных граждан. На это всего более жалуются во Франции. Бюрократия составляет здесь язву колониальной жизни.

Устранить это зло можно только там, где количество новых поселенцев достаточно велико для устройства местного самоуправления. В таком положении с самого начала находилась большая часть английских колоний в Северной Америке. Но так как здесь дело идет не только об управлении собственными делами, но и об отношении к туземным племенам, то метрополия, имеющая ввиду установление порядка вещей, основанного на справедливом уважении к правам и интересам последних, не может отказаться от большего или меньшего контроля, смотря по обстоятельствам. Она не может терять из виду и собственную связь с колонией. Последний вопрос ставится особенно резко, когда население колонии увеличивается и в ней является стремление к самобытной жизни. В таком случае здравая политика предписывает сохранять связь политическую, уничтожив связь административную. В этом отношении образцом может служить колониальная политика Англии. Отторжение Соединенных Штатов послужило ей уроком. Теперь все сколько-нибудь значительные колонии получают свои отдельные парламенты, облеченные законодательною властью, с ответственнымпереднимиминистерством.Губернаторже,стоящийвоглавеисполнительнойвласти, назначается английским правительством. Этим способом сохраняется политическая связь при полном внутреннем самоуправлении. Но нужно сказать, что для такого рода отношений нужна вся эластичность английской конституции, предоставляющей самый широкий простор свободе. В Испании и Франции колонии посылают своих представителей в парламенты метрополий; но это далеко не имеет тех выгод, как английская система. Нынешнее восстание в Кубе показывает, как мало такой порядок вещей удовлетворяет колонистов. Только при широком внутреннем самоуправлении колония перестает быть предметом вымогательств и притеснений со стороны присылаемых из метрополии правительственных агентов, которые, благодаря отдаленности края и особенности условий, обыкновенно пользуются почти полною безнаказанностью. Можно сказать, что английская система, сохраняющая самостоятельность присоединяемых областей и дающая им возможность развиваться свободно, составляет венец политики приобретений.

Глава III. Политика народности

Мы рассматривали народность с точки зрения юридической, этнографической и исторической*(63). Теперь нам предстоит рассмотреть ее с точки зрения политической: при каких условиях и какими путями народность организуется в государство?

Мы видели, что народность составляет главное основание государства, то, что дает ему внутреннее, живое единство. Связанный духовным общением, единством языка, нравов, религии, народ естественно стремится образовать одно политическое целое. И с точки зрения правительственной легче связать части одного народа, нежели различные народности, друг другу чуждые, а нередко и враждебные, имеющие каждая свои особенности и свои стремления.

Вследствие этого большая часть государств, и древних и новых, возникали, опираясь на известную народность. Теократические государства Востока создавались завоеваниями воинственного племени, одушевленного верою в национального бога, владычеству которого они покоряли другие народы. Менее обширные классические государства организовались на основании естественного племенного единства. В новое время процесс представляется более сложным. Нашествие варваров произвело смешение племен, которые раздробились на мелкие союзы, не связанные общею политическою связью. Государства нового времени, а с ними и новые народности, вырабатывались из этого хаотического состояния трудным и медленным путем, постепенным соединением рассеянных частей и сплочением их воедино. Этот процесс политического

Система ГАРАНТ559

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

объединения, в котором создавалась и самая народность, был главным образом делом абсолютных монархов, которые явились собирателями земли. Им предстояло уничтожить самостоятельность мелких местных союзов и слить их в одно цельное государственное тело. В этот период созидания государств абсолютные монархии играют поэтому первенствующую историческую роль. Типическими их представителями можно считать Францию и Россию.

Однако при этом постепенном образовании государств не имелось ввиду ясно сознанной цели - собрать воедино рассеянную народность. Обыкновенно преследовались цели чисто правительственные: приобретение новых областей, увеличение могущества князя, как для защиты от внешних врагов, так и для умножения внутренней силы. Но монархи руководствовались при этом верныминстинктом,соединяяобласти,естественносвязанныедругсдругомикоторыепоэтомулегче было сплотить в одно тело и подчинить единой власти. Развивающееся сознание народности шло на встречу этим стремлениям. Там, где оно было слабее и, напротив, крепче была самостоятельная жизнь отдельных областей, там не удалось создать единого политического тела. Народность осталась разделенною на самостоятельные государства. Такова была судьба Италии и Германии.

С другой стороны, вследствие преобладания правительственных целей являлись и чисто искусственные комбинации. Частные способы приобретения земель, как-то: наследство, брак, нередко и завоевания, соединяли в одно политическое тело совершенно различные народности. Типом такого искусственного соединения является Австрия. Конечно, для того чтобы такое политическое здание могло держаться долго и прочно, надобно, чтоб этому способствовали самые естественные условия. Когда племена перемешаны друг с другом и область одного вторгается в область другого, разделить их чрезвычайно трудно. Слабость каждой отдельной части и географическое их положение побуждают их искать опоры друг в друге или подчиняться общей власти. Пример такой естественной связи различных народностей представляет Швейцария. Здесь три различных народности: немецкая, французская и итальянская, вследствие географического положения издавна связаны друг с другом и образуют общий политический союз, сохраняя каждая свою самостоятельность. Точно так же и различные народности Австрийской империи тяготеют к общему центру вследствие неспособности устроить самостоятельную политическую жизнь, ав иных случаях и вследствие потребности иметь опору для подавления других, подчиненных народностей. Однако далеко не всегда такие естественные группировки и тяготения принимались в соображение при создании или увеличении государств. До новейшего времени преобладающим началом было право силы; господствовала политика захватов, которая воздерживалась только соображениями равновесия. На Венском конгрессе менее всего имелись ввиду желания или польза подвластных населений. Народы распределялись между государями по обширности территории и количеству душ. Принимались в расчет главным образом отношения сил и интересов могучих держав. И в наше время отторжение Эльзаса и Лотарингии от Франции показывает, что право силы остается решающим началом в международной политике, что, впрочем, неизбежно там, где независимые державы, не имеющие над собою высшего судьи, приходят друг с другом в столкновение. Где нет высшей власти, всякий вопрос в конце концов решается силою. От победителя зависит более или менее умеренное пользование своим правом, и практика показывает, что в этих случаях чувство справедливости и внимание к пользе побежденных менее всего принимаются в соображение.

Злоупотребление правом силы не проходит, однако, даром. Искусственные соединения, идущие наперекор непреоборимым жизненным стремлениям подвластных, имеют свои весьма существенные политические невыгоды, с которыми приходится считаться. Недостаточно покорить чужую область или народность; надобно постоянно держать ее в повиновении, а это иногда требует такого напряжения сил, которое не окупается полученными выгодами. Отсюда беспрерывные затруднения и во внутреннем управлении, и во внешней политике. Эти затруднения растут, по мере того как общественные силы крепнут и выдвигаются на первый план, а именно это составляет явление новейшего времени. Искусственные сочетания держатся лишь силою власти, а потому представляются более или менее надежными, только пока вся жизнь государства сосредоточивается в правительстве. Таково было положение европейских народов в период абсолютизма, пока нужно

Система ГАРАНТ560

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

было создавать и укреплять государство. Но с дальнейшим развитием выдвигаются другие задачи. Общественное сознание зреет; является потребность внутреннего преуспеяния; предъявляются требования свободы. Французская революция провозгласила как общее начало, что всякий народ имеет право самустраивать свою судьбу, и хотясобственныеееподвиги весьма мало соответствовали теоретическим ее учениям, семена их глубоко запали в западноевропейские общества. Самые насилия, совершенные как революционными войсками, так и Наполеоном, вызвали реакцию народного чувства во имя свободы. Повсюду пробудилось сознание самостоятельности народного духа и народных особенностей. Это сознание было возведено в общую идею развитием философии, которая поняла народность как известную форму или ступень всемирного духа. Уже в первую половину XIX века эта идея носилась в общем сознании, а во вторую половину она перешла на практическую почву. Начало народности сделалось главным двигателем европейской политики; во имя него была пересоздана карта Европы.

Можно спорить о том, насколько каждая народность имеет право на самобытное существование; но ввиду очевидных фактов невозможно не признать, что народность составляет один из важнейших элементов политической жизни. А потому предстоит рассмотреть, при каких условиях народ может иметь притязание на самостоятельность, какие для этого могут употребляться средства и какой политики должны держаться государства, которых интересы в ту или другую сторону затрагиваются этими стремлениями.

Очевидно, что не всякое племя способно образовать из себя государство. Чтобы занимать самостоятельное место в ряду других, надобно иметь достаточную внутреннюю и внешнюю силу, чтоб стоять на своих ногах и охранять свою независимость. Государство не есть произведение природы, как физическое лицо: это - искусственная личность, создаваемая историей и призванная играть известную рольна мировом поприще. Первое и главное его основание составляет собственная сила, а для того, чтоб эта сила создалась, нужен целый ряд внутренних и внешних условий.

Внутреннимиусловиямислужаткрепостьнародногодухаиспособностьорганизоваться.Чтоб образовать самостоятельное политическое тело, необходимо прежде всего, чтобы в обществе существовало единодушное к этому стремление, а это есть дело духовных сил, лежащих в глубине народного сознания. Новейшее время представляет в этом отношении назидательные примеры. Ни в чем, может быть, прогрессивное развитие человечества не высказывается так явно, как в выступлении на историческое поприще народного сознания в самых различных племенах. Греция, Италия, Германия, славянскиенародности возродились в течение нынешнего столетия. Главную роль в этом пробуждении играет литература, которая получает через это политическое значение. Литературою пробуждается в народе сознание своего единства и любовь к своим особенностям. Она зажигает в сердцах тот священный пламень, который неотразимо влечет народ к требованию самостоятельного существования. И это действие не знает никаких политических преград. Нет цензуры, которая способна была бы заглушить веяние народного духа. Самые суровые меры австрийскогоправительстваво временаМеттерниханевсостояниибылиостановитьростславянских народностей. Лексиконы, исторические изыскания, согретая любовью к родине поэзия - все воспламеняет сердца и увлекает их с неудержимою силой. Чем строже цензура, тем сильнее возбуждается ненависть к господствующему порядку. Всякий намек схватывается на лету и передается из уст в уста. Против такого рода духовных движений полицейские меры совершенно бессильны.

Но мало одного национального движения; надобно, чтобы к этому присоединялись другие условия. Важным фактором является географическое положение страны, дающее ей возможность выделиться из других и образовать самостоятельное целое. Племя, стесненное между другими, особенно входящее в состав крупной державы, с трудом может добиться независимого существования. Еще большим препятствием внутреннему единению служит смешение племен. Там, где различные народности так перемешаны друг с другом, что отделить одну от другой нет никакой возможности, там национальное движение всегда встретит неодолимые преграды. Если преобладающая народность оказалась настолько могущественною, что она в состоянии была

Система ГАРАНТ561

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

покорить смешанные с нею племена и образовать самостоятельное государство, то она тем самым заявила себя историческою силой, которая держится на своих ногах и способна отстаивать свое существование. Такова, например, Венгрия. Однако и она принуждена опираться на Австрийскую империю. Если же господствующее племя малочисленно и как бы заброшено среди других, оно неизбежноподпадаетподчужоевладычество. Таково,например,положениеОстзейскогокрая.Горсть немцев, некогда покорившая латышские племена, оторванная от остального народа, могла держаться только при средневековых порядках. С возникновением новых государств она неизбежно должна была подчиниться владычеству могучих соседей, сначала Швеции, а потом России. Ни о самостоятельном политическом существовании, ни о соединении с Германией тут не может быть речи. Наконец, важнейшим условием внутренней силы является способность организоваться. Одних духовных стремлений мало для практической деятельности. Надобно, чтобы народ, ищущий политическойнезависимости,во-первых,умелдраться,аво-вторых,умелобразоватьболееилименее прочное правительство, соединяющее вокруг себя лучшие силы страны. Народ, лишенный военных способностей, не может иметь притязания на государственное существование, ибо государство, как державное тело, должно отстаивать свои права собственною силой. Это - первое условие независимости. Затем, он должен выработать из себя крепкую власть, которой все беспрекословно подчиняются, ибо первый признак государства состоит в установлении единой, господствующей над всеми верховной власти. При возникновении новых государств такая власть вдвойне необходима. Издавна отмеченные летописцами постоянные ссоры славян между собою всего более содействовали тому, что они все почти должны были подчиниться чужеземному владычеству. Только там, где вотчинное начало приобрело достаточно силы, чтобы сделаться центром государственной жизни, могло образоваться независимое и прочное государство. Отсюда, вообще, великое значение вотчинного начала при возникновении европейских государств. Внутренние распри средневековых вольных общин и аристократических сословий служили существенным препятствием устройству крепких политических тел.

Эта способность организоваться является важнейшим условием и для приобретения внешних союзов. Редко подчиненная народность может обрести независимость без чужой помощи. Владычествующее государство имеет за себя и организованные военные силы, и упроченный временем государственный порядок, и множество связанных с этим порядком интересов, и наконец, признание других. Против всего этого трудно бороться. Самые героические подвиги нередко бывают тщетны.Нокогданародность,стремящаясяк самостоятельномусуществованию,выказала и военные и политические способности, когда геройская борьба, руководимая прочно организованною властью, длится в течение нескольких лет, она волею или неволею привлекает к себе сочувствие других народов и государств, которых интересы замешаны в происходящей борьбе. Тут оказывается новая политическая сила, с которою надобно считаться и которая может служить опорой в международных отношениях.

Таково именно было положение Греции во время борьбы за независимость. Она выставила не только ряд героев, прославивших ее имя на поле битвы, но и замечательных государственных людей, которые руководили внутренними делами и были посредниками между восстающим народом и европейскими правительствами: таковы были Каподистриа, Маврокордато, Колетти. Общественное мнение Европы с пламенным сочувствием следило за геройскими подвигами христианского народа, стремившегося свергнуть с себя вековое иго мусульманского варварства. Классические предания Древней Греции поддерживали общее одушевление. Поэты и публицисты взывали к самым возвышенным чувствам образованных обществ. Отовсюду стекались и люди, и материальные средства. Наконец, самые правительства были увлечены общим потоком. Тут боролись начала и интересы двоякого рода. С одной стороны, принцип легитимизма, господствовавший среди европейских держав, препятствовал оказанию помощи подданным, восстающим против законного правительства. В особенности этой точки зрения держалась Австрия, которой самое существование связано было с сохранением установленного порядка на Балканском полуострове. Пример Греции мог быть заразителен и для собственного ее разноплеменного населения. С другой стороны,

Система ГАРАНТ562

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

Польша, напротив, представляет пример народности, которая пала вследствие полного отсутствия в ней политического смысла. Можно скорбеть о бедственном положении даровитого и образованного народа,лишившегосяотечества; можнонегодовать противбеззастенчивой политики держав,которые поделили между собою владения слабого соседа без малейшего на то повода, просто во имя права силы; но, глядя на эти события с политической точки зрения, нельзя не сказать, что падение Польши было вызвано совершенною ее политическою неспособностью. Политик должен стараться выяснить причины явлений, и эти причины он часто находит в превратном способе действий государственных людей. И в XVII и в XVIII веках, единственная цель польской аристократии, казалось, состояла в том, чтоб ослабить государство. Нелепая конституция, представлявшая только организованную анархию, уничтожение войска из опасения усилить власть короля, притеснение подвластных и своеволие шляхты, беспрерывные внутренние раздоры, вызывавшие вмешательство соседей, - все это могло иметь последствием только полный внутренний упадок. И это происходило именно в то время, когда соседние государства крепли и усиливались под управлением неограниченных монархов, направлявших всю свою политику к умножению государственных сил. Результатом этого положения был первый раздел Польши. Тогда, из ненависти к России, поляки возложили все свои надежды на Пруссию, для которой они были только игрушкой и которая, в сущности, была их главным врагом. Это привело ко второму и третьему разделу. Раздавленная страна приобрела, однако, неожиданного покровителя в лице императора Александра Первого. После великих европейских войн, по его настоянию, Царство Польское было восстановлено. Оно получило и собственное войско, и даже представительные учреждения, о которых и не мечтали соседние народы. Но вместо того, чтобы дорожить этимиприобретениями и понимать всю непрочность своего положения среди окружающих их великих держав, поляки проводили время в мелочной оппозиции, по вопросам, не стоившим внимания здравомыслящего политика. Наконец, безумная революция 1830 года уничтожила все дарованные льготы. Ребенок мог бы понять, что слабой Польше, окруженной враждебными ей могучими державами, не совладать с силами России. Но увлеченные революционным потоком, вызванным Июльскими днями, поляки ничего не видели и не понимали. Они ринулись в безнадежную борьбу без всякого серьезного повода и, разумеется, пали. Тридцатилетний суровый гнет был наказанием безумной попытки. Затем еще раз им представился случай возродиться к новой жизни под управлением монарха, одушевленного самыми благими и либеральными стремлениями, готового дать им все, что было совместно с интересами России. В маркизе Виелопольском они нашли и государственного человека, способного быть руководителем по этому пути. И все это опять самым безумным образом было отвергнуто. Внутренние раздоры парализовали всякое политическое действие.ГрафЗамойскийшелнаперекормаркизуВиелопольскому;Россиивглазаброшенбылвызов заявлением, что поляки не довольствуются принадлежащим им Царством Польским, а намерены требовать и древнерусских областей, вошедших в состав Великого княжества Литовского. Наконец, бессмысленная и свирепая революция 1863 года положила конец всяким либеральным начинаниям. Революционная партия думала тайным террором достигнуть своей цели. Но и тут террор снизу мог только вызвать террор сверху; революция без большого труда была подавлена русскими войсками; несбыточныенадежды напомощь европейскихдержав оказались тщетными, и Польша окончательно палажертвою собственного политического бессмыслия. Таковприговор,который должен произнести над нею политик, беспристрастно наблюдающий явления государственной жизни. Политическая роль ее не кончена; народ, живший историческою жизнью, богато одаренный природою и одушевленный несокрушимою любовью к отечеству, не исчезнет с лица земли. Покоряясь внешней силе, польский народ сохранил свою духовную самостоятельность. С ним придется еще считаться. Но человек, сочувствующий Польше и желающий ее возрождения, не может не сказать, что оно возможно лишь под тем условием, что уроки истории послужат ей на пользу. Поляки должны убедиться, что для самостоятельной жизни недостаточно одних пылких стремлений; нужен еще здравый политический смысл, понимание своего положения и умение пользоваться обстоятельствами. Без этого для народа нет будущности.

Система ГАРАНТ564

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

Из приведенных примеров ясно, что надежда на чужую помощь всегда бывает очень гадательна. Надобно, чтоб интерес иностранной державы совпадал с требованиями стремящейся к освобождению народности. Там, где есть несколько соперничествующих держав, которых интересы идут врозь, действие неизбежно парализуется. Это именно было причиною поддержания Оттоманскойимперии.Соперничество европейских держав требует сохранениянеприкосновенности Турции. Поэтому стремления подвластных народностей встречают так мало поддержки. Только там, где Россия, пользуясь обстоятельствами, могла действовать либо одна, либо в союзе с другими заинтересованными державами, она шаг за шагом завоевывала большую или меньшую самостоятельность для подчиненных племен и вместе расширяла сферу своего влияния. Но Восточная война положила предел одностороннему действию и воздвигла сильные преграды русскому влиянию. При таких условиях внутренние силы приобретают решающее значение. Дальнейшая судьба народов Балканского полуострова зависит главным образом от собственного их преуспеяния и от их способности утвердить у себя прочный государственный порядок. Вообще, освобождение племен, находящихся под вековым чужеземным владычеством, есть дело медленного и многотрудного исторического процесса, в котором постепенное внутреннее развитие соединяется с изменчивою игрой внешних обстоятельств.

Гораздо выгоднее положение народности, которая внутри себя имеет уже упроченное государство, составляющее центр, к которому можно примкнуть и около которого можно группироваться. То есть составляет первое условие успеха. Таково именно было в новейшее время уже признанный всеми вождь и организованная сила, а это положение Италии и Германии. Однако в обоих случаях как условия, так и способы действия были совершенно различны.

Центром итальянского движения был Пиэмонт, государство второстепенное, не обладавшее достаточною силой, чтобы побороть могущество Австрии. Главною его нравственною опорой была общая ненависть к чужеземному игу. Это чувство соединило итальянцев и заставило их столпиться около национального знамени, когда оно, в 1848 году, было поднято сардинским правительством. Увлеченный общим потоком, Пиэмонт объявил Австрии войну; было провозглашено, что Италия сама совершит свое освобождение (Italia fara da se). Скоро, однако, оказалось, что одного народного энтузиазма недостаточно для победы. Наварское сражение положило конец всем этим увлечениям. Пришлось начинать дело сызнова, идти шаг за шагом, руководствуясь уже не мечтами, а зрело обдуманною политикой. К счастью для Италии, нашелся государственный человек первой величины, который, подобно Фемистоклу, знал, каким образом из маленького государства можно сделать большое. Нашелся и король, который понял и поддерживал политику своего министра, представляя в лице своем национальное знамя, к которому обращались люди самых различных свойств и направлений - от строгих консерваторов до рьяных республиканцев.

Задача и тут предстояла двоякая: внутренняя и внешняя. Внутренняя политика состояла в том, чтобы привлечь к себе общее доверие и соединить вокруг себя лучшие силы Италии, отвлекая их от революционных партий. Ненависть к чужеземному игу, естественно, возбуждала революционные стремления, и, по обыкновению, крайняя партия волновалась в пустоте, проповедовала самые радикальные теории, действовала тайными заговорами и производила бесплодные восстания, не рассчитывая цели и средств. Надобно было ввести это неопределенноеброжение в правильное русло, дать исход национальному чувству, заменить революционную организацию правительственною силой. Средством для этого служила откровенно либеральная политика, которая, под знаменем конституционной монархии, умела сочетать крепость правительственной власти с широкою свободой. Кавур в этом деле был мастер. Он твердо держался конституционного порядка, который один в состоянии был соединить и направить к общей цели разрозненные элементы национальной жизни. Если в эпоху возникновения новых европейских государств абсолютные монархи были зиждителями политического единства, то с развитием общественных элементов чисто правительственная связь становится недостаточною; в наше время дело национального объединения может быть совершено только с помощью свободы. Новейшие события доказывают это с полною очевидностью.

Система ГАРАНТ565

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

Положение сардинского правительства осложнялось отношениями к другим государствам. Нельзя было поднимать национальное знамя, не затрагивая интересов других итальянских князей, которымнациональноеединствогрозилопадением.КсчастьюдляПиэмонта,оннеимелмеждуними соперников; но тем враждебнее они относились к малоскрываемым стремлениям его государственных людей. Самые международные отношения требовали крайней осторожности. Не нарушая мира и не возбуждая против себя грозного союза, нельзя было поднимать национальный вопрос. Можно было касаться его лишь в самых общих выражениях, указывая в особенности на практические затруднения существующего порядка. В глазах европейских правительств, заинтересованных в сохранении установленного трактатами распределения сил, извинением политики Пиэмонта выставлялось то, что без этого Италия неудержимо отдавалась в руки революционной партии, которой влияние росло по мере того, как слабела надежда на правительство. Но парализовать революционную партию, взявши ее дело в свои руки, значило заменить тайную революцию явной, следовательно более опасной для заинтересованных властей. Нужно было необыкновенное политическое искусство, чтобы лавировать между всеми этими подводными камнями, сохраняя должную меру, соображая цели со средствами, поддерживая движение, но не забегая слишком далеко вперед и тем не компрометируя собственного дела. Легко возбуждать революционные страсти, но нелегко сдерживать и направлять их к предположенной цели. И в этом отношении сардинское правительство обнаружило изумительное искусство.

Однако и всего этого было мало. Одними собственными силами Италия все-таки не могла освободиться от чужеземного ига. Нужно было найти внешнюю опору. Ее дал император французов, который был истинным основателем итальянского единства. Собственно для Франции начало народности не представляло никакого интереса. Сама Франция была давно объединена, и новый принцип мог только усилить соседей в ущерб ее собственному положению в Европе. На это указывали дальновидные старые французские государственные люди. Но Людовик-Наполеон был мечтатель. Превратности его судьбы уклоняли его от путей благоразумной политики. Возведенный внезапно на высоту величия, после молодости, проведенной вбесплодных мечтаниях и попытках, он думал пересоздать всю карту Европы на ос новании новых начал. Ему мерещился союз латинских народов под главенством Франции; в своих планах он захватывал даже Америку. Советы осторожности не служили ни к чему; Австрии было заявлено, что отношения натянуты, и это заставило ее объявить войну. Но тут, несмотря на блестящие успехи французского оружия, явились грозные препятствия. Перед французским императором стоял знаменитый четырехугольник крепостей, за которыми скрывалась разбитая австрийская армия; Германия мобилизировала свое войско, а собственные военные способности императора оказались весьма слабыми. Он решился заключить мир, совершив дело только наполовину. Ломбардия была присоединена к Пиэмонту; но Венецианское королевство осталось за Австрией. Может быть, при данных условиях это был самый благоразумный исход, но это самое показывало, что дело было начато легкомысленно. Все надежды и страсти были напряжены до крайности, и вдруг их постигло разочарование, которое обратилось против самого виновника этого предприятия. Началась политика дерганий, всего менее достигающая цели: она всех раздражает и никого не привязывает. Италия была предоставлена себе, и тут опять она проявила необыкновенный политический смысл. Под влиянием возбужденных национальных надежд все мелкие правительства Италии низвергались одно за другим, и везде предъявлялось одно требование - присоединение к Пиэмонту, которое представляло единственную гарантию против внешней опасности. Папа пробовал навербовать иноземных волонтеров для подавления революции в своих владениях; сардинские войска рассеяли эти полчища. Экспедиция Гарибальди с горстью добровольцев низвергла неаполитинское правительство и приобщила весь юг Италии к Сардинскому королевству. Нет сомнения, что политика, руководившая этими движениями пиэмонтского правительства, противоречила началам международного права; но при ненормальном и возбужденном состоянии, в котором находилась Италия, трудно было действовать иначе. Предупредить революцию можно было только взявши дело в свои руки. Наконец, император французов принужден был уступить настойчивым стремлениям итальянцев. Первоначальною его

Система ГАРАНТ566

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

целью было вовсе не объединение Италии, а образование союза государств с папою во главе; но событияпринялинеожиданныйдлянегооборот.ЦеноюСавойииНиццыбылокупленополитическое единство освобожденной им страны. Оставалась Венеция, которая находилась еще в руках Австрии, и Рим, где французские войска охраняли главу Католической церкви, на которую опирался император французов в своей внутренней политике. Союз Италии с Пруссией довершил дело освобождения: победами прусаков Венеция была возвращена разбитым итальянцам. Сам Людовик-Наполеон, в непостижимом ослеплении, содействовал заключению этого союза, который рано или позднодолжен был обратиться против Франции. Наконец, когда вследствие франко-прусской войны раздавленная Франция доведена была до полного бессилия, Рим сам собою достался в руки итальянского правительства. Так совершилось дело объединения, в высокой степени поучительное как политическими результатами, так и совершенными ошибками. Слепое орудие истории, император французов играл здесь роль того ученика, который знал магическое слово для вызова духов, но не знал, как их опять угомонить, и был наконец ими растерзан. Франция жестоко поплатилась за оказанную Италии помощь.

Насколько сам итальянский народ выиграл от этой перемены своей судьбы - это тоже вопрос, который можно рассматривать с разных сторон. Без сомнения, итальянцы приобрели независимость от чужеземного ига, внутреннюю свободу и почетное место среди европейских народов. Но эти высокие блага куплены ценою жертв, тяжелым бременем ложащихся на население. Италия истощена непосильными повинностями, которые требуются для поддержания ее европейского положения. Весьма может быть, что даже в недалеком будущем это искусственное единство разнородных частей заменится более свободным союзом, в котором чрезмерное напряжение сил уступит место мирному внутреннему развитию вокруг местных центров, созданных самою историей и носящих в себе лучшие ее предания. Мечты Людовика-Наполеона более подходили к истинным потребностям итальянского народа, нежели то политическое создание, к которому привели его события и которое поставило его на неправильный путь. Но для того, чтобы произошла подобная перемена, нужно, чтобы сама Европа уселась на новых основах. При существующем крайнем напряжении военных сил волей или неволей приходится тянуться за другими.

Не менее поучительна в политическом отношении история образования Германской империи. И тут национальное движение первоначально вызвано было ненавистью к иноземному владычеству. Наполеоновские войны пробудили в Германии сознание народности. Но в течение полустолетия оно оставалось достоянием либеральной партии. И крупные и мелкие германские правительства видели в нем опасность для существующего порядка и преследовали эти стремления всеми мерами. В революционном движении 1848 года они проявились наконец с неудержимою силой. Созван был Франкфуртский парламент, составленный из представителей всех немецких земель; воздвиглось даже временное имперское правительство в лице эрцгерцога Иоанна. Но скоро эти уступки, вынужденные страхом, были унесены наступившей реакцией. Германские государи отказались повиноватьсяимперскомуправителю.Прусский король отклонилпредложенную емуимператорскую корону. Франкфуртский сейм пал, и создавшее его революционное движение рассеялось, повидимому, без всяких результатов. Однако стремление к национальному единению глубоко коренилось в потребностях народного духа; рано или поздно оно должно было проявиться с новою силой.Итуттребовалсяпреждевсегополитическийруководитель,стоящийвоглавеорганизованного правительства. И здесь он явился в лицегосударственного человека первой величины, который понял потребности времени и задумал основать на них величие Пруссии. Он увлек за собою и старого монарха на совершенно не свойственный ему революционный путь. Мы видели, что с нравственной точки зрения те способы действия, к которым прибегал кн. Бисмарк, далеко не заслуживают одобрения; но в чисто политическом отношении нельзя не преклониться перед смелостью, прозорливостью и изворотливостью, с которыми он проводил свои замыслы.

Средства, который он употреблял для достижения своей цели, были вовсе не те, к которыми прибегал Кавур. Тот действовал путем свободы; Бисмарк хотел осуществить свою мысль кровью и железом. Он не искал чужой поддержки, а заключал союзы как равный с равными. Он не опирался и

Система ГАРАНТ567

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

на общественное мнение, а, напротив, оказывал ему полное презрите. Главная задача состояла в том, чтоб увеличить военные силы Пруссии и сделать ее способною одолеть своих соперников. Для проведения этой политики, которой цели хранились в глубокой тайне, он вступил в открытую борьбу спарламентомипредпринялуправлениебезутвержденногопалатамибюджета.Нужнолибыло,имея ввиду войну внешнюю, затевать войну внутреннюю и, вместо опоры, иметь в обществе врага - это вопрос, который, после совершившихся событий становится праздным. Государственный человек избирает тот путь, который указывается ему обстоятельствами. Во всяком случае, успех оправдал этот способ действия и разрешил столкновение. После победы противники помирились; но с тем вместе водворилась эра милитаризма, которая тяжелым гнетом ложится на весь европейский мир.

Главным препятствием к объединению Германии было соперничество двух великих держав. Надобно было прежде всего отделаться от Австрии. Ее заманили в ловушку: под предлогом защиты прав Шлезвиг-Гольштейна ее против воли вовлекли в войну с Данией, затем, когда ШлезвигГольштейн был завоеван, затеяли ссору; ввиду войны заключен был союз с Италией; а когда все было готово, Германскому Союзу предложили созвать представительное собрание, основанное на всеобщейподачеголосов,ипотребовали,чтобыв48 часовгерманскиегосудари,подстрахомвоенной оккупации, дали свое согласие на это неслыханное предложение. Таким образом, в самую удобную минуту, по тщательном соображении всех внутренних и внешних условий, обеспечив себя союзниками и оградив себя от всякого внешнего вмешательства, прусское правительство возбудило войну, в которой и австрийские войска, и войска Германского Союза были сокрушены в кампании, веденной с изумительной энергией и быстротой. Военный гений Мольтке пришел на помощь политическому гению Бисмарка. Заключен был мир, в силу которого владения значительнейших государей Северной Германии, которых вся вина заключалась в том, что они не приняли прусских предложений и вздумали защищаться, присоединены были к Пруссии; присоединен был и ШлезвигГольштейн, права которого прусское правительство шло защищать.

Остальные мелкие владельцы Северной Германии вошли в состав Северо-Германского Союза под прусскою гегемонией; с южными заключены были оборонительные и наступательные союзы против всякого внешнего врага. Австрия была выброшена из Германии; Пруссия сделалась главою всех немецких государств, а вместе одной из самых могущественных держав Европы. Оставалось довершить объединение, ставши во главе союзников против общего врага. Этим врагом была Франция, которой внезапное изменение европейского равновесия грозило неминуемой опасностью, хотя оно совершилось с согласия и даже с помощью совершенно отупевшего правительства. Рано или поздно война была неизбежна; но и ее надобно было подвести так, чтоб она произошла при самых благоприятных для Германии условиях. Прежде всего необходимо было обеспечить свой тыл. Естественным союзником Франции была Австрия, которая искала возмездия за поражение. Она была воздержана союзом с Россией, которая в этом случае поступила вопреки самым элементарным правилам политики, воспрещающей содействовать чрезмерному усилению соседней державы. Ценою отмены постановлений Парижского трактата о Черном море была куплена эта услуга. Затем, все ухищрения прусской политики были направлены к тому, чтобы подставить Франции ловушку и взвалитьнанеесамоевинувобъявлениивойны.ВелисьинтригисИспанией;заранееужерассчитаны были плоды победы. Хитрость удалась как нельзя лучше. Неприготовленная к войне Франция сама ее объявила и была раздавлена с быстротою, превосходящею самые смелые мечты. Две провинции с первоклассными крепостями и пять миллиардов контрибуции были наказанием политики, которая руководилась фантазиями и не умела соображать цели со средствами. Об умеренности со стороны победителя не было и речи. С тем вместе основалась и Германская империя. Все германские государи стали подзнамяведшегоихкпобедемогущественногомонарха.Либеральнымстремлениям,которые воспитали национальную идею, дано было удовлетворение созданием парламента, основанного на всеобщем праве голоса. Недавний ярый противник либерализма счел нужным призвать демократические силы, чтобы дать широкую опору воздвигнутому им политическому зданию. Сама Австрия преклонилась перед неотразимым ходом событий и вступила в союз с новой империей, помогая ей охранять приобретенное ею могущество как с востока, так и с запада. При таких условиях

Система ГАРАНТ568

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

России, содействовавшей основанию этого грозного тела, не оставалось ничего более, как вступить в союз с обновленной Францией. Только этим могло удержаться равновесие европейских сил.

Из всего этого ясно, что вопрос об отношении народности к государству находится в самой тесной связи с международною политикой. Появление всякого нового народа с самостоятельным государственным устройством на политическом поприще изменяет равновесие политических сил, на котором покоится общий мир, а потому не может быть безразлично для остальных. Государство, как державный союз, прежде всего представляет известную силу и само остается судьею употребления этой силы. Задержку оно находит только в отпоре, который оно встречает в других. Поэтому чрезмерное усиление одного всегда встречает противодействие соседей, которые, в свою очередь, принуждены напрягать все свои средства для ограждения себя от возможных нападений. Из этих взаимных отношений возникает известная система равновесия, которой большая или меньшая устойчивость обеспечивает прочность сохранения мира. Всякое изменение этого равновесия влечет за собою новые отношения, которые только временем, после значительных колебаний, могут быть приведены к надлежащему уровню. Прочным равновесие может считаться лишь тогда, когда участвующие в нем силы находятся в замиренном состоянии. Когда же их разделяют самые жгучие вопросы, когда они взапуски друг перед другом увеличивают свои военные средства, о прочном мире не может быть речи. А таково им енно состояние современной Европы, которая, благодаря боевой политике Пруссии, истощается безмерным развитием вооружений. Война отсрочивается со дня на день лишь из опасения тех ужасных последствий, которые могут из нее произойти при современном состоянии орудий разрушения. Наивные мечты друзей мира в настоящее время менее осуществимы, нежели когда-либо. Франция не может, не отказавшись от себя, от своего призвания, от своей исторической роли, оставаться в том положении, в которое ввергло ее страшное злоупотребление победой после войны 1870 года. Если она не была окончательно раздавлена, а обновилась и окрепла, то это обличает в ней присутствие таких внутренних сил, которые служат и всегда будут служить угрозою для Германии. Или она должна быть стерта с лицаземли, или могущество Германии должно быть ослаблено - таковы единственно возможные выходы из современного неестественного положения. Но первое было бы несчастием для человечества, которое лишилось бы одного из важнейших органов своей духовной и политической жизни. Такой исход не может быть допущен и Россиею, для которой, при существующем положении Европы, сила Франции составляет условие собственного ее могущества. Только обе державы вместе могут сойти с исторического поприща или низойти на степень второстепенных государств. Тогда властительницею мира осталась бы одна Германия. Но такой результат противоречил бы всему ходу новой истории. В древности одно государство могло получить перевес над всеми другими и сделаться владычествующею силой в человеческих обществах; в новой истории, при разнообразии и сложности элементов, силы человечества распределяются между многими народами, имеющими каждый свое призвание. Политическое развитие происходит совокупною деятельностью всех. Здесь требуется равновесие сил, а не исключительное преобладание одной над другими. При настоящем положении Европы прочное равновесие, основанное на замиренном состоянии, может быть достигнуто только одним способом: ослаблением могущества Германии. Это послужит и к пользе человечества, и ко благу самого немецкого народа, которого высокие духовные дарования страдают от неестественного преобладания политических интересов: умы тупеют и нравы дичают под гнетом чрезмерно развившегося милитаризма. Как бы ни превозносилась народная гордость в своем недавно приобретенном величии, беспристрастный политический наблюдатель должен сказать, что прочный мир в Европе может установиться только тогда, когда немцы будут побиты. С точки зрения общечеловеческого развития нет сомнения, что все народы вздохнут свободнее, когда этот гнет будет с них снят. Об уничтожении германского единства, конечно, не может быть речи; оно слишком глубоко коренится в потребностях народного духа. Но и для самой Германии, и для Европы желательна форма союза, основанная не на преобладании военной силы, а на удовлетворении материальных и духовных интересов разнообразного населения, которое входит в состав Германской империи. Рано ли или поздно это совершится, конечно, угадать невозможно. Может быть, на это

Система ГАРАНТ569

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

потребуется период долгой и упорной борьбы; но это может произойти очень быстро, одним ударом. Путиисториискрытыотвзоровчеловека.Вовсякомслучае,считатьсовременноеположениескольконибудь прочным и удовлетворительным нет ни малейшей возможности. Чисто практические политики, которых взгляд не простирается далее настоящего дня, могут считать положение прочным, когда им удалось уладить текущие столкновения, за что человечество может быть им благодарным; историк и политик, изучающие общий ход событий, должны смотреть на явления ширеи простирать свои взоры вдаль. Менее всего позволительно современные недуги принимать за благодеяния. Равновесие европейских сил может быть нарушено и с другой стороны. Начало народности, как источник новых политических формаций, не исчерпало своего содержания. После объединения Италии и Германии предстоит разрешение вопроса славянского. Почти одновременно с движением, охватившим другие европейские народы, пробудились национальные стремления и в славянских племенах. Возникла туземная литература, поэтическая и ученая. Сознание своих народных особенностей и общей духовной связи проявлялось все с большею и большею силой. В настоящее время это элемент, с которым приходится считаться и в политике. Однако здесь вопрос ставится совершенно иначе, нежели в Италии и Германии. Тут нет места для дилеммы, поставленной великим поэтом:

Славянские ль ручьи сольются в русском море? Оно ль иссякнет? Вот вопрос.

Можно, напротив, наверное сказать, что ни славянские ручьи не сольются в без того уже слишком обширном русском море, ни оно не иссякнет. Славянские племена рассеяны по огромному пространству, на Севере и на Юге; они перемешаны с другими, столь же, если не более, крепкими и не поддающимися чужому влиянию. Каждое из них имеет свой характер, свой язык, свою историческую судьбу; они разделены и религиозными верованиями. Стремясь к самостоятельности, они вовсе не желают быть поглощенными даже сродным племенем и таким образом лишиться своей личности. Сознаниедуховного сродстваневлечет засобою политического единства. В политическом отношении славянский вопрос вовсе не означает создания единого, безмерно великого государства, а образование мелких, самоуправляющихся единиц, связанных более или менее тесною федеративною связью и состоящих под защитою и покровительством крупной державы. Но какая это держава: сродная им Россия или иноплеменная Австрия?

История соединила значительную часть западных славянских племен под владычеством Австрийской империи. Но именно против этого владычества направлены были все стремления пробудившегося славянского духа. Пока Австрия была деспотическим государством, которое, высоко держа знамя законной монархии, не признавало никаких народных стремлений, а, напротив, видело в них исчадие революционного духаи старалось подавить их всеми средствами, естественно, что она была предметом ненависти дорожащих своею самобытностью славянских племен. В то время все взоры обращались к России, в которой видели будущую освободительницу от чужеземного ига, и хотя русское правительство, строго держась правильных международных отношений и само проникнутое духом австрийской политики, отвергало всякую солидарность с этими стремлениями, однако в русском обществе они встретили глубокое сочувствие. Завязались живые сношения, в которых важнейшую роль играли наши славянофилы. Пробудилось чувство духовного братства славянских племен. Это была эпоха идиллического поклонения народному духу, радостного пробуждения долго дремавших сил.

С тех пор, однако, положение существенно изменилось. Австрия из абсолютного государства превратилась в конституционное. С тем вместе открылось широкое поприще для всех национальных стремлений. Конечно, удовлетворить их все, при смешении племен и разнообразии противоречащих друг другу требований, представляет дело чрезвычайной трудности. Австрия не может отказаться и от того, что составляло всю ее историческую силу, - от преобладания германского элемента. Тем не

Система ГАРАНТ570

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

менее австрийские государственные люди с замечательным искусством умеют лавировать между всеми этими подводными камнями. Путем сделок и уступок, давая частное удовлетворение умеренным притязаниям и сдерживая крайние, они успели установить такой порядок вещей, в котором, при относительной свободе разнообразных элементов, входящих в состав империи, сохраняется, однако, твердый центр, на который все могут опираться. Все чувствуют, что без этого центра все распадется и настанет хаос. Поэтому австрийское правительство успело приобрести приверженцев среди самих славянских народов. Хорваты издавна были главною опорой австрийских войск; в 1848 году они восстали за целость империи против сепаратистских стремлений Венгрии. Чехи,которыедолгодержалисьвстороне,вступилинаконецвсостававстрийскогопарламентаиодно время служили одною из главных опор правительственного большинства. Лучшие представители западных славян, люди, принадлежащие к старочешской партии, оказавшие своему народу незабвенные услуги, вступили даже с австрийским правительством в сделку, которая подорвала их местное влияние; их заменила более крайняя младочешская партия. Но уроки истории доказывают, что радикальная политика менее всего может рассчитывать на прочный успех. Младочешская партия, в свою очередь, поняла, что без сделок никакая политика не обходится. Парламентское поприще скореевсегоэтомунаучает.Этопонялидажеиполяки,которые,какмывидели,всвоейисториименее всего выказывали политического смысла. Из всех славянских племен они всего ближе стоят к австрийскому правительству. Австрия дает им то, чего они не находят нигде: свободное поприще национального развития при относительной самостоятельности положения. Везде их народность преследуется и угнетается; здесь же она не только находит политический центр, около которого она может развиваться свободно, но она составляет одну из главных опорвсего государственного здания. В настоящую минуту из среды поляков выходят те государственные люди, которые стоят во главе австрийского правительства. Здесь поляки могут на практике научиться политическому искусству, недостаток которого был причиною их падения и приобретение которого составляет залог всей их будущности. Таким образом, конституционная Австрия дает подвластным ей славянским племенам то, в чем отказывала им абсолютная монархия: возможность самобытного развития в тех условиях, в которые поставила их история. На парламентском поприще они могут бороться за свои права и достигать своих целей, вступая в сделки с другими и пользуясь обстоятельствами. Либерализм здесь, как и везде, служит самым сильным орудием и опорою национальных стремлений.

Ничего подобного не предоставляет им Россия. Какое бы сочувствие мы ни оказывали славянским братьям, участь Польши не оставляет их равнодушными; это они доказали на Московском съезде. В этом отношении мы находимся в гораздо более невыгодном положении, нежели Австрия. Конечно, мы можем оправдываться тем, что для нас польская народность является врагом; не раз она поднимала оружие против русского владычества. Но нельзя не признать, что это враждебное отношение было вызвано предыдущей политикой. Раздел Польши совершился среди полного мира, когда обессиленная страна неспособна была причинить соседям какое бы то ни было зло. Как бы ни противоречили здравой политике следовавшие затем вооруженные восстания, они были не более как легкомысленными увлечениями возбужденного патриотизма, то есть такого чувства, котороезаслуживает неосуждения, апохвалы. Полноеподавлениепольскойнародности ими не оправдывается. А между тем, при таком условии, политика освобождения угнетенных славян в самом корне своем поражена внутренним противоречием. Когда русское правительство шло на освобождение Болгарии от турецкого ига и русское общественное мнение увлекалось мыслью о войне за притесняемых братьев, они не замечали того ложного положения, в которое становится государство, одною рукою поднимающее знамя свободы, а другою рукою подавляющее это самое начало у себя. Те самые люди, которые волновались за болгар, не хотели слышать о поляках. Правительство, преследующее чисто политические цели, легко мирится с такого рода противоречиями; но общество, которое воображает, что оно ополчается во имя нравственной цели, не вправе пенять на иностранцев, которые не совсем доверяют его бескорыстию. Самый пример освобожденной Болгарии показал, как трудно абсолютной монархии ужиться с условиями свободы. Непривычка иметь дело с независимыми силами заставляет прилагать к освобожденным народам те

Система ГАРАНТ571

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

самые приемы, которые употребляются дома, а это ведет к взаимному отчуждению. Недостаточно требовать благодарности - надобно уметь обходиться с людьми и направлять их к своим целям. Когда же это умение не приобретено практикой, выходит в результате, что кровь и деньги были потрачены даром и те, которые должны бы быть привязаны благодарностью, отталкиваются без нужды, что не может не иметь влияния и на всех других, ищущих покровительства.

К таким же плачевным результатам ведет и та травля подвластных народностей, которая недавно еще производилась самою влиятельною частью русской печати. Без малейшего повода объявлялась война всем подвластным России племенам, которые дорожили своими историческими и национальными особенностями. На них сыпались часто совершенно неосновательные обвинения и доносы; требовалось безусловное их подчинение однообразной государственной регламентации, с искоренением всего, что напоминало бы об особенностях края. Новейшая политика относительно Остзейских губерний была печальным последствием этого похода. Такие способы действия едва ли могут привлечь кого бы то ни было, а скорее, способны оттолкнуть те славянские племена, которые вздумали бы искать опоры в России. При таких условиях возбуждение славянского вопроса может быть только делом отдаленного будущего. Нужно, чтобы произошло много перемен и в русской политической жизни, и в общественном сознании, прежде нежели Россия может стать опорою славянских народностей, стремящихся к самостоятельному существованию; а без поддержки России они не в состоянии стоять на своих ногах.

Было время, когда даже умные и тонкие дипломаты воображали, что Сербия может служить для южных славян таким же объединительным центром, как Пиэмонт для Италии и Пруссия для Германии. Новейшие события обнаружили всю несостоятельность этих мечтаний. В двух последовательных войнах, с Турцией и Болгарией, сербы выказали боевые способности весьма невысокого свойства, а внутренние перевороты, которым подвергалась эта страна, показали, что политические их способности стоят не выше боевых. Может быть, со временем, при дальнейшем развитии, единственное самостоятельное южнославянское государство поднимется на ту высоту, которая требуется для объединяющего центра; пока для этого не представляется еще никаких зачатков. А за исключением Сербии нет другого государства, которое могло бы взять на себя такую роль. Горсть черногорцев, при всех своих военных доблестях, не может входить в расчет. Разобщенные славянские племена принуждены искать внешней опоры, а так как соплеменная Россия не может ее дать, то им остается группироваться около Австрии.

Нельзя не сказать, однако, что такое положение не может век продолжаться. Как бы ни изворотливы были австрийские государственные люди, с каким бы умением они ни старались держать весы между различными народностями, входящими в состав империи, такая искусственная склейка всегда представляет величайшие затруднения; при первом ударе она может распасться. Политикасделокиуступокхорошавмирноевремя,принормальномходевещей;вминутыопасности она становится недостаточной. Тут требуется прочная сила, а именно этого Австрия не имеет. Преобладающая в ней народность, германская, более и более теряет свое значение. Она тяготеет к объединенной Германии. Остальные же представляют пеструю смесь, из которой нельзя создать ничего цельного. Австрия одним ударом была выбита из Италии; одним ударом она была выбита и из Германии, которая направила ее на Восток; но точно так же одним ударом она может лишиться своего влияния на Востоке, и тогда что от нее останется?

Как соперница Австрии на Востоке, Россия имеет перед нею два громадных преимущества. Первое состоит в том, что она обладает неистощимою собственною силой, помимо подвластных народностей, тогда как Австрия может действовать, только опираясь на одни народности против других. Второе же состоит в том, что русский народ - соплеменник славянам, населяющим Австрию. Поэтому пробуждение славянского духа всегда питалось надеждами на Россию, в которой славяне видели опору для своего будущего развития. Конечно, племенное сродство не есть еще признак внутреннего единения; пример Польши лучше всего это доказывает. Грозная сила может даже служить страшилищем для слабых; племена, которые дорожат национальною жизнью, вовсе не хотят быть поглощены северным колоссом. Пока Польша находится в своем угнетенном состоянии,

Система ГАРАНТ572

/

828