pdf.php@id=6133

Начала западнорусского просвещения: судьба и религиозно-философские взгляды князя А.М. Курбского

Творчество князя А.М. Курбского (1528— 1588) позволяет го­ ворить о нем как о выдающейся фигуре западнорусского просвеще­ ния. Жизнь его была блистательна и сложна, как и у всякого не­ равнодушного к себе и миру, занимающего деятельную позицию че­ ловека.

1. Курбский родился в октябре 1528 г. В двадцать лет участво­ вал в первом походе под Казань; потом был воеводой в Пронске. В 1552 г. он разбил татар у Тулы и получил при этом ранение. Во время осады Казани Курбский командовал правым флангом русской армии, то есть фактически получил генеральскую должность и вы­ казал себя храбрым воином и умелым тактиком. Через два года он разбил восставших татар и черемисов, за что получил боярское звание. В это время Курбский был одним из самых близких к царю людей. Он удачно сближается с группой Сильвестра и Адашева и становится активным участником событий, названных впоследствии реформами «избранной рады». Когда начались неудачи в Ливонии, царь поставил во главе ливонского войска Курбского, который вскоре одержал над рыцарями и поляками ряд побед, после чего был воеводой в Юрьеве Ливонском (Дерпте). В это время уже на­ чались преследования и казни сторонников Сильвестра и Адашева

ипервые побеги потенциальных жертв в Литву. Хотя за Курбским никакой вины, кроме сочувствия опальным, не было, он имел пол­ ное основание думать, что и ему грозит опасность. Король Сигиз- мунд-Август и вельможи польские писали Курбскому, уговаривая его перейти на их сторону и обещали достойный прием.

В1563 г. Курбский бежал в Литву. На службу к Сигизмунду Курбский прибыл с большой группой соратников, сочувственников

ислуг и был пожалован несколькими имениями, среди прочего столь крупным держанием, как город Ковель. Курбский управлял ими через своих урядников из москвитян. Уже в сентябре 1564 г. Курбский воюет против России. Его натурализация прошла более чем успешно, он был дважды женат и закончил жизнь вполне сча­ стливо.

2.Из сочинений Курбского наиболее известными и значитель­ ными считаются четыре письма к Ивану Грозному.

Помимо этого перу Курбского принадлежат: «История князя великого Московского о деле, яже слышахом и у достоверных му­ жей и яже видехом очима нашима», «Предисловие к Новому Мар­ гариту», «Предисловие к книге Иоанна Дамаскина “Богословие”»,

81

а также «сказы» — примечания к переводам из Златоуста и Дамаскина. Кроме того, он является автором компиляции «История Флорентийского собора» и ряда других небольших сочинений.

Из переводческих работ князя наиболее известны следующие: «Диалектика» и другие сочинения Дамаскина, некоторые из сочи­ нений Псевдо-Дионисия Ареопагита, Григория Богослова, Василия Великого, отрывки из Евсевия Памфила и Цицерона (в одном из писем к Грозному).

Переводческая деятельность Курбского начинается с сочине­ ний Иоанна Златоуста, из которых составляется сборник «Новый Маргарит». «Маргариты» (греч. «жемчужины») — традиционный жанр экзегезы, представляющий из себя сборники цитат, изрече­ ний, бесед и сказаний. Творение Курбского совершенно оригиналь­ но. Оно состоит из ста глав — 94 из них являются переводами тек­ стов Златоуста, а, кроме того, присутствуют: Предисловие Курб­ ского ко всему сборнику, авторские сочинения «О знаках книж­ ных» и «Сказ», а также два «Жития» Златоуста и полный каталог его сочинений. Отличительной чертой этого сборника является его светский или даже секулярный характер — Курбский подчеркива­ ет, что приложение его ученых занятий заключается не в «монашествовании» и «успасении», но в «разумении» и «узнавании», то есть носит всецело просветительный характер.

Из таких же соображений составлен и перевод «Диалектики» Иоанна Дамаскина и предпринята попытка перевода его «Богосло­ вия». Обращают на себя внимание три подробности работы Курб­ ского. Во-первых, в тексте имеются ряд авторских вставок сугубо философского содержания. Во-вторых, на полях приведено боль­ шое количество уточняющих и разъяснительных комментариев, так, к примеру, упоминание Дамаскиным Парменида приводит Курбско­ го к необходимости составления небольшой энциклопедической справки, в которой говорится, что Парменид «мнил все бытие веч­ но и недвижимо» и так далее. В-третьих, автор перевода приложил достаточно усилий для того, чтобы произвести перевод целой груп­ пы логико-философских понятий, как то: «воображение» перево­ дится как «образ» или «кумир», «уподобление» — как «мерило», «аргумент» — как «свидетельство», «ипостас» — как «состав», «стихиа» — как «элемент» и пр.1

3.Выше всего Курбский ставит авторитет Библии и отцов церк

ви. Это, однако, не мешает ему уважать и светские, или «шляхет-

1 Архангельский А. Очерки из истории западно-русской литературы 16— 17 вв./ Репринтное издание. Харьков, 1992. С. 24 — 31.

82

ные», науки — грамматику, риторику, диалектику, «естественную философию» (физику и пр.), «нравонаказательную философию» (этику) и знание «круга небесного обращения» (астрономию).

По убеждению Курбского, государственные бедствия происхо­ дят от пренебрежения к учению, а государства, где словесное об­ разование твердо поставлено, не только не гибнут, но расширяют­ ся и иноверных в христианство обращают (как испанцы — Новый Свет). Курбский разделяет с Максимом Греком нелюбовь к «ио­ сифлянам», к монахам, которые «стяжания почали любити»; они в его глазах «воистину всяких катов (палачей) горши». Обличая невежество современной ему Руси и охотно признавая, что в но­ вом его отечестве «наука более распространена и в большем по­ чете», Курбский гордится чистотой веры своих природных сограж­ дан, упрекает католиков за их нечестивые нововведения и шата­ ния и умышленно не хочет отделять от них протестантов, хотя и осведомлен относительно деяний Лютера, религиозных войн, воз­ никших вследствие его проповеди и иконоборства протестантских сект. Отдельно пишет он о чистоте и «звонкости» «славянского», то есть русского языка, и противопоставляет его «польской барбарии».

Пожалуй, одним из самых оригинальных и интеллектуально на­ сыщенных сочинений Курбского являются его «сказы», примечания к переводу «Диалектики» Иоанна Дамаскина, своего рода фило­ софствование «ad marginem» со всеми недостатками и преимуще­ ствами жанра. На их основе можно выявить довольно ясную фило­ софско-антропологическую и логико-философскую последователь­ ность рассуждений.

1. Концепция ума. Человеческий ум представляет собой уни­ версальный орган-процесс, способный объединять в себе все мно­ гообразие мироздания. В своем единстве он разделяется на две час­ ти: ум «зрительный», созерцательный — способность «помышле­ ния», то есть спекулятивного мышления, благодаря которой чело­ век может изучать «бесплотное»; ум «делательный», практический, способность «рассуждения», то есть анализа эмпирических данных, основанных на двух типах информационных потоков — «чувствен­ ном» и «сердечном». Если чувственный поток дает уму суммы ощу­ щений и представлений, то сердечный — эмоционально-интуитив­ ные ориентиры, на основании которых ум вырабатывает программу «управления». «Делательный» ум становится опорой для «мыслен­ ного», то есть своего рода практического разума, абсолютно есте­ ственного в своем происхождении, возникающего из внутренней потребности человеческого существа. Именно благодаря такому

83

акту «произволения» человек обладает свободой воли, не просто имея ее как данность, но самостоятельно вырабатывая ее. При этом для Курбского существует серьезная проблема осознания единства «чувственной» и «созерцательной» частей ума. Если пер­ вая производит практический разум, способность волевого осознан­ ного целенаправленного и целесообразного воздействия на эмпири­ ческую реальность, то вторая, как это представляется из замеча­ ний, сделанных «в сказах», есть особая самодостаточная способ­ ность теоретического мышления. Их единство является неравно­ весным, доставляет человеку больше проблем, чем достижений, но в то же время такое незавершенное соединение является отличи­ тельной чертой человеческого существа.

2. Концепция человеческой жизни. Вслед за трактатом Ари стотеля «О душе», где душа, в зависимости от жизненного этапа, определяется как питающаяся, чувствующая, разумная, Курбский выделяет три части целого, которое носит название «жизни», то есть «человеческого» как процессуального единства плотского и духовного. Это, во-первых, часть «колеблющаяся», телесная, кото­ рой свойственно «растительное» движение, во-вторых, «чувстви­ тельная», которой свойственно движение «по месту», в-третьих, «мысленная», наивысшая в человеке, и ей свойственно «вольное и самовластное» движение «по естеству». Последнее движение соз­ дает волю к практическому действию. Причем Курбский настойчиво подчеркивает, что происхождение «самовластности» человека есть процесс естественный, проистекающий из природы вещей, то есть предустановленный в порядке развития мироздания.

В отличие от Аристотеля, в конечном итоге сводившего все час­ ти человеческого существа в единое целое, образующее ум-интел­ лект, Курбский скорее настроен искать объяснения для невозмож­ ности этого единства как гармоничного и совершенного. Он видит в человеке несовершенство, считает его «естественным» и ищет воз­ можности им воспользоваться ради достижения пользы.

3. Концепция целого-разделенного. Один из самых знамени­ тых «сказов» Курбского — «Сказание о дереве; древу Порфирия новонарочитое уподобление»1, непосредственно введенный в текст дамаскинской «Диалектики». Этот «сказ», как считают исследова­ тели, сыграл значительную роль в истории отечественной логики, становлении теории классификации и систематизации. Действи­ тельно, в небольшом, отчасти компилятивном, отчасти авторском

1 Гаврюшин Н.К. Научное наследие А.М. Курбского//Памятники науки и техники. 1984. М„ 1986. С. 210— 236.

84

Глава 4

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ «ИДЕЙНЫХ СООБЩЕСТВ» В РУССКОЙ КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКОЙ СРЕДЕ

ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XV — ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ

XVI ВЕКА

Историю русской культурно-исторической среды XV — начала XVI в. связывают с так называемым «вторым южнославянским влиянием» (начиная с XIV в.), выразившимся в проникновении на Русь нового пласта языковых и интеллектуальных ресурсов из Бол­ гарии и Византии. Д.С. Лихачев этот период в истории русской культуры предложил именовать «Предвозрождением»1, которое со­ вершалось на особый церковно-просветительский лад.

В византийском и славянском мире это событие было явлени­ ем самостоятельным, так и не перешедшим в классическое евро­ пейское «Возрождение», связанное в числе прочего с осознанием уникального статуса человеческой личности, обращением к антич­ ному наследию и его особым воспроизводством в новом историче­ ском разуме, расцветом магико-алхимической и философско-мис­ тической традиции и началом секуляризации культуры. «Предвозрождение» обнаружило колоссальный «общий интерес к челове­ ку», к его личности во всем спектре проявлений: эмоциями, духов­ ными и материальными потребностями, творческой энергией. В Византии одним из ярчайших проявлений осмысления этих тен­ денций и поиска дальнейших путей развития были так называемые «исихастские споры» 40— 50-х гг. XIV в., главными героями ко­ торых являлись знаменитый подвижник Григорий Палама (1296— 1359) и ученый монах Варлаам Калабрийский (1290— 1384), впо­ следствии принявший униатство. Победа, закрепленная решения­ ми ряда церковных соборов и сформулированная в актах Констан­ тинопольского собора 1351 г., осталась за Паламой и его сочувственниками. По мнению другого выдающегося исследователя рус­ ской и византийской церковной культуры протопресвитера Иоанна Мейендорфа, победа сторонников Варлаама означала бы реши­ тельный переход от Предвозрождения к Возрождению, и что именно паламизм, остановив этот переход, решительно способство­

1Лихачев Д.С. Развитие русской литературы X— XVII вв. Эпохи и стили. Л., 1973.

С.75— 127.

86

вал тому, что и византийская, и восточноевропейская культура ос­ тались культурой Предвозроадения1

Действительно, в истории русской культурно-исторической сре­ ды можно выделить особый период, ограничив его двумя события­ ми — 1469 г. (начало переговоров о браке Ивана III с Софьей Па­ леолог) и 1539 г. (бегство из России Петрока Малого, последнего крупного итальянского зодчего, прибывшего в Москву на волне «обращения к Западу»). В этот период на Руси возникает атмосфе­ ра обостренного интеллектуального и общекультурного поиска, привнесенная «итальянской волной» или возникшая в автономии отечественной культуры, полная множества свершений. Приезд вы­ дающихся итальянских архитекторов и мастеров строительного дела (Аристотель Фиорованти, Старый и Новый Алевизы, Пьетро-Анто­ нио Солари, братья Фрязины, Петрок Малый). Строительство ог­ ромного количества грандиозных сооружений в Москве, включая общекремлевскую застройку, Успенский собор, Архангельсий собор, Грановитую палату. Основание Ивангорода, первого русского «окна в Европу». Первые попытки завести кириллическое книгопечатание на Руси (Б. Готан) или за ее пределами, в Кракове (Ш. Фиоль)2. Создание первого в России полного библейского кодекса и т.д.

Во второй половине XV в. в русской культурно-исторической среде сложились четыре крупных «идейных сообщества», которые исключительным образом определяли состояние религиозно-фило­ софских поисков: «литературный кружок» новгородского архиепи­ скопа Геннадия, сотрудничающий с кругом Софии Палеолог и об­ ращенный к западному опыту; круг «нестяжателей»-исихастов во главе с Нилом Сорским, положивших теоретическое начало исихаз­ му в России; новгородско-московский круг «спротивно мудрствую­ щих», или «жидовствующих», которые предложили первый в Рос­ сии опыт осмысления европейской, Средних веков и эпохи Возрож­ дения, философско-мистической традиции; «иосифлянский» во гла­ ве с Иосифом Волоцким прагматико-богословский круг, создавший новый тип церковно-государственной идеологии.

Для русского духовенства Византия была на протяжении веков ведущим авторитетом в вопросах политики, религии и философии. Признание после событий 1453 г. константинопольским патриар­ хом верховенства папы поразило русских иерархов и обострило ин­ терес к католическому Западу. Присутствие греков-униатов в Мо­

1 Мейендорф И.Ф. О византийском исихазме и его роли в культурном и историче ском развитии Восточной Европы в XIV В.//ТОДРЛ. T. XXIX. Л., 1973. С. 291.

2 Немировский Е.Л. Начало славянского книгопечатания. М., 1971. С. 269.

87

скве облегчило наметившийся поворот. Поглощенные спорами с еретиками, ортодоксы впервые увидели в католиках не врагов, но союзников. Появление при московском дворе влиятельных италь­ янских купцов, медиков, архитекторов довершило дело. Получает объяснение один из интереснейших феноменов эпохи Ивана III — наметившийся поворот общества лицом к католическому Западу.

Церковно-просветительская деятельность архиепископа Новгородского Геннадия

Геннадий, в миру Гонзов (ум. 1505), будучи архимандритом кремлевского Чудова монастыря, в 1484 г. был назначен по указа­ нию Ивана III архиепископом в Новгороде и самим же царем в 1504 г. подвергнут опале ввиду несогласия по поводу покровитель­ ства великокняжеского стола новгородским еретикам. Деятель­ ность Геннадия, которого, ввиду его интереса к делам и трудам ка­ толической церкви, называют «латинистом»1, должна быть охарак­ теризована как «церковно-просветительская». Она включает в себя три главных направления: 1) поощрение и осуществление ак­ тивных русско-«латинских» связей; 2) создание «геннадиевского литературного кружка» и организация перевода Библии; 3) литера­ турные и организационные антиеретические труды, о которых будет сказано в связи с ересью «жидовствующих».

1. Супруга Ивана III Софья Палеолог привнесла в отечестве ную культурно-историческую среду заметное влияние западных идей. В юности она пользовалась покровительством папского пре­ стола. Ее воспитателем был грек Виссарион, убежденный сторон­ ник Флорентийской унии. Самыми влиятельными лицами при дворе Софьи в Москве были униаты братья Юрий и Дмитрий Траханиоты. Софья и ее греческое окружение настойчиво искали опору сре­ ди епископов ортодоксального направления и нашли ее в лице ар­ хиепископа Геннадия.

В конце XV в. христианский мир жил в ожидании «конца све­ та». Геннадию пришлось вести долгий богословский спор с новго­ родскими еретиками, скептически относившимися к идее «второго пришествия», которое ортодоксы ждали конкретно в 1492 г. (7000 г. от сотворения мира). После первой победы над еретиками на соборе 1490 г. Геннадий обратился за разъяснениями к братьям Траханиотам и вскоре получил от Дмитрия «Послание о летах седь­

1К вопросу о «латинстве» геннадиевского литературного кружка//Исследования

иматериалы по древнерусской литературе. Вып. 1. М ., 1961.

88

мой тысящи». Ученый грек не разделял «заблуждений» еретиков, но все же тактично предупреждал архиепископа: «Никто не весть числа веку».

В 1489— 1491 гг. на Русь был приглашен ученый медик из Лю­ бека Никола Булев (сер. XV в. — 1548). Булев должен был помочь московитам в составлении новых Пасхалий. Иван III оценил его по­ знания и сделал придворным врачом. Правоверный католик, Булев отстаивал идею церковной унии и выступал рьяным противником ереси. Находясь на службе у Геннадия, доктор перевел с латинско­ го языка сочинение Самуила Евреина против иудаизма.

Благодаря посредничеству Ю. Траханиота Геннадий вступил в контакт с имперским послом, прибывшим на Русь в 1490 г., и по­ лучил у него подробную информацию о преследовании тайных иуде­ ев в Испании. В «Речи посла цесарева» присутствует известная за­ писка архиепископа, в которой он предлагал «казнити, жечи и вешати» отступников православной веры по примеру католического «шпанского короля».

Геннадий Гонзов был едва ли не первым из московитов, про­ явивших настойчивый интерес к книгопечатанию. По его заданию Ю. Траханиот в 1492— 1493 гг. пригласил в Новгород любекского первопечатника Б. Готана. Благодаря посредничеству греков, Готан

книжников. Русь могла воспринять крупнейшее достижение запад­ ной цивилизации — книгопечатание, но Готану не удалось осуще­ ствить свой проект. По сведениям поздней любекской хроники, рус­ ские власти сначала осыпали печатника милостями, но позднее ото­ брали все имущество, а самого утопили в реке.

2. Более удачными оказались литературные начинания Генна­ дия. При Софийском доме издавна существовали богатейшая на Руси библиотека и книжная мастерская со штатом книжников, пе­ реводчиков и писцов. Среди софийских книжников выделялись двое братьев — архидьякон Софийского собора Герасим Поповка и Дмитрий Герасимов (ок.1465 — после 1536). Будущий знаменитый дипломат Дмитрий Герасимов родился, по всей видимости, в Нов­ городе и получил образование в одной из школ Ливонии, благодаря чему овладел немецким и латинским языками. В ранней молодости он перевел на русский язык латинскую грамматику Доната, что по­ казывает уровень его образованности. Герасимов начал карьеру как переписчик владычной мастерской, которую возглавлял его брат — архидьякон Герасим Поповка. В 1492 г. в мастерской была перебе­ лена так называемая Геннадиевская Библия — полный свод биб­

89

лейских книг в переводе на славянский язык. На первом листе Библии имеется запись о том, что рукопись изготовлена в Новгоро­ де Великом на архиепископском дворе «повелением архидиакона ннока Герасима Поповки» дьяками Василием Иерусалимским, Гри­ дей Исповедницким и Клементом Архангельским. Библия была едва ли не самой значительной русской книгой XV в. и включала не только давно известные, но и впервые выполненные переводы биб­ лейских книг.

Видимо именно греки внушили архиепископу Геннадию мысль о возможности сотрудничества с католиками в работе над священ­ ными текстами. Начав работу над Библией, Геннадий пригласил на службу в Софийский дом Вениамина, доминиканского монаха из Хорватии. «Презвитер паче же мних обители святого Доминика, именем Веньямин, родом Словении, а верою латынянин», был, по его собственным словам, знатоком латинского языка и «фряжска». Вениамину принадлежала ведущая роль в составлении новгород­ ского библейского свода. Примечательно, что доминиканец цели­ ком ориентировался на латинские рукописи, часть из которых он привез с собой. По наблюдению Г. Флоровского, составители биб­ лейского свода «ни к греческим рукописям, ни даже к греческим изданиям в Новгороде не обращались», но использовали Вульгату в латинском оригинале и чешском переводе. Наиболее образованные книжники Вениамин и Дмитрий Герасимов при составлении ком­ ментария к библейским текстам широко использовали немецкий энциклопедический словарь Рейхлина, выдержавший в Европе до 1504 г. 25 изданий.

Важным поводом к составлению единого Библейского свода Нового и Ветхого Завета являлась и полемика с новгородскими еретиками. На момент начала деятельности Геннадия на посту ар­ хиепископа в России не имелось полного свода основного христи­ анского текста. Предварительный анализ ситуации показал, что на Руси на исходе шестого века христианской эпохи были неизвестны не только многочисленные фрагменты, но и целые книги ветхоза­ ветных текстов: первая и вторая Паралипоменон, первые три книги Ездры, книги Неемиа, Товит. Премудрости Соломона, первая и вторая Маккавеев, а также фрагменты из Есфири, Иеремеи, Иезе­ кииля. В тексте Геннадиевской Библии оставлено без перевода большое количество латинских слов, предисловие и объяснитель­ ные статьи носят характер схоластических толкований.

Организация такого крупного и важного интеллектуального мероприятия являлась выдающимся событием в формировании рус­ ской культурно-философской среды. Тем не менее следует отме-

90