книги / Национальный вопрос в городском сообществе. Социокультурные характеристики межнациональных отношений в большом уральском городе на исходе ХХ века

ционального государства в России: сущность, формы и значение: Матер. Российской науч. конф. (25-26 октября 2002 г.). Ч. 2. Эли­ ста, 2002; Они же. Межнациональная толерантность в большом городе//Интернст-конференция «Культура ’’своя" и "чужая"». 2002. http://www.auditorium.ru/aud/v/index.php?a=vconf&cgetForm&r= thesisDesc&id thesis=l 604; Стегний В.Н. Изменения в социальном статусе молодежи современного общества//Молодежь в XXI веке. Трансформация российского общества и молодежная политика: Матер, городской молодежной науч.-практ. конф. Пермь, 2002; Он же. Представления личности о своем социальном будущем в усло­ виях кризиса и переходного состояния общества//Вестник Прикамского социального института. Пермь, 2002. Вып. 2.; Он же. Форми­ рование региональной политической элиты как социальный про­ цесс// Матер, второй науч.-практ. конф. «Управление социальными процессами в регионах». Екатеринбург, 2002. Ч. 2.; Кабацков А.Н. Роль ТВ в формировании политического национального сознания//Политический альманах Прикамья. Пермь, 2002. Вып. 2.; Он же. Национальные движения в переходную эпоху//Переходные периоды в смене культурных эпох: Сб. статей межвуз. науч. конф. Пермь, 2001; Он же. Архетип «старшего брата» в национальном сознании//Матер. IV науч.-практ. конф. «Формирование гумани­ тарной среды и внеучебная работа в вузе, техникуме, школе». Пермь, 2001 Т. III.; Шушкова Н.В. Игра за кулисами: к характери­ стике культурно-компенсаторной национальной модели поведения//Матер. IV науч.-практ. конф. «Формирование гуманитарной среды и внеучебная работа в вузе, техникуме, школе». Пермь, 2001. Т. Ш..; Она же. Образ европейца в современном российском созна­ нии// РАМИ. Архив публикаций первого Конвента РАМИ 20-21 апреля 2001 г. 10 лет внешней политики России / CD, 2001, http://www.rami.ru/publications/2001-02-24/shushkova.rtf: Лысенко О.В. Политика «возрождения национальной культуры» в регионах ведет к углублению межнациональных противоречий//Российский региональный бюллетень EastWest Insititute. Нью-Йорк, 2002. Т.4. №18.

Город Пермь в социокультурном

изм ерении

В душе потомственного горожанина живет не­ истребимая тяга к мифологизации своего родного горо­ да. Слушаем по радио: «В столице продолжается вы­ ставка "Москва Гиляровского". Вместо запланирован­ ных двух месяцев она, по просьбе москвичей, будет от­ крыта до начала лета». Еще бы не продлить - такая почва для размышлений на тему «А где я, собственно, живу». Или вот еще пример. В Перми прошел круглый стол для общественности и интеллектуалов «Город Пермь в поисках имиджа». Разбирался вопрос, почему в столицах город Пермь путают с Пензой. А почему бы, собственно, не путать? Можно подумать, что все участники этого диспута отличают деревню Клюевку от деревни Клюковки. Но нет, хочется нам доказать всем и каждому, что, мол, наше болото самое-самое, здесь и лягушки симпатичнее, и осока зеленее.

Эта потребность удовлетворяется разными спо­ собами. С одной стороны, всякий большой город, как нечто несоразмерное с человеческим масштабом, дол­ жен вызывать страх, а страх вызывает любопытст­ во. Литература и кино предоставляют тому многие примеры: «Город желтого дьявола» или «Стамбул - город контрастов», «Огни большего города» или «Мо­ сква слезам не верит». Страх смешивается с соблаз­ ном, а люди, побывавшие в Рио-де-Жанейро или СанФранциско, до сих пор выглядят чуть-чуть героями. Далее должно следовать минутное отрезвление, де, сами не лыком шиты и не лаптем щи хлебаем. Поэтому нужно срочно отыскать нечто интригующее в своем собственном городе. Замечали, с каким заискиванием и с какой тревогой заглядывают в глаза приезжим га да­ леких и чудесных стран аборигены: «Ну, как вам наш город? Чем интересным показался?». И в подкрепление своих чувств начинают длинные рассказы о безгранич­

ных и страшных катакомбах, отрытых в незапамят­ ные времена, о мистическом духе города, не отпускаю­ щем приезжих, о местах, овеянных разбойничьей, кри­ минальной, бойцовской славой. А есть и другой вари­ ант: «гиблое место», «премерзкий городишко» (так одна проезжая знаменитость, вечная ей память, про­ шлась по поводу Перми), «провинциальное болото». В общем, жизнь загублена, и все из-за него, родного горо­ да, где настоящих людей не ценят. Тоже ведь, согласи­ тесь, мифология.

Увы, для наших задач все это не подходит. Наш персонаж, городской житель, конечно, тоже полон всяких возвышенных или раздраженных чувств по от­ ношению к родным пенатам. Но к нашей теме это име­ ет отношение косвенное. А вот знать, когда этот житель в городе завелся и как ему живется, полезно. Наводит на размышление, однако...

Сорок лет назад было замечено, что и «для социо­ лога город остается одновременно и возможностью, и неясной загадкой»1 В этом смысле Пермь ничем не от­ личается от Чикаго или Санкт-Петербурга. Мы далеки от мысли раскрыть таинственную душу города, но, тем не менее, постараемся использовать шансы, которые нам предоставляет городская социология.

«Социальный вопрос, - как некогда написал Р.Э. Парк, - это в принципе городской вопрос. Речь идет о том, чтобы в условиях городской свободы достигнуть социального порядка и контроля, который спонтанно осуществлялся в семье, племени и клане»2 И с этим мнением нужно согласиться.

Поскольку нас интересуют национальные отноше­ ния в городе, попытаемся найти их место в общей сети

городских социальных отношений. Есть мнение, разде­ ляемое многими социологами, что таковых просто не существует. «Территория не создает, не порождает об­ щественных отношений (ни на уровне общества, ни ло­ кальных)», - утверждал М. Межевич3 Этот постулат аргументируется тем, что социальные отношения фор­ мируют образ жизни людей, а он определяется их обще­ ственным положением, гендерными характеристиками и возрастом. Город как особый тип поселения в этом про­ цессе не участвует4 Напоминание о таком подходе к проблеме города представляется нам уместным и необ­ ходимым потому, что именно он получил распростране­ ние в современной российской социологии. Речь идет не о декларациях, а о практике. Городская тематика не пользуется популярностью в социологическом сообще­ стве. Очень мало публикуют и западных авторов по этой проблеме. Именно поэтому мы постоянно обраща­ емся к литературе более ранней, в том числе и создан­ ной советскими урбанистами. Мы полагаем, что недо­ оценка города в некоторых социологических концепци­ ях неверна, и в своих построениях исходим из следующего:

•в городе имеет место устойчивое, повторяющееся, спонтанное взаимодействие людей по поводу со­ вместного освоения социального пространства;

•городское пространство отличается от сельского тем, что в нем на ограниченной территории функ­ ционируют многочисленные и разнородные соци­ альные институты: индустриальные, коммерче­ ские, властные, образовательные и научные;

•организация этого пространства накладывает отпе­ чаток на социальное поведение горожан, более то­ го, оказывает формирующее воздействие на их жизненные стили;

•в результате в городе складывается особая соци­ ально-территориальная общность людей. Общественные отношения в большом городе раз­

граничены по разным основаниям. Главная линия раз­ дела, на наш взгляд, проходит между публичной и част­ ной сферами социальной жизни.

По строгой формуле Г.П. Бардта, «город - это по­ селение, в котором повсюду, в том числе и в повседнев­ ной жизни, проявляется тенденция к поляризации меж­ ду публичным и приватным»5

В указанных сферах городской жизни действуют разные регуляторы социального поведения. В публич­ ной сфере горожане подчиняются формальным безлич­ ным правилам, сложившимся в больших производст­ венных, экономических и политических системах. В частной сфере те же горожане выстраивают механизмы взаимоотношений по-иному, основываясь на домашних привычках, личных симпатиях и антипатиях, семейных традициях, индивидуальных предпочтениях. В частном общении применяются специфические языковые нормы: более экспрессивные, менее строгие.

Жилище и рабочее место - вот контрапункты, ор­ ганизующие городскую среду. Очагом частной жизни является отдельная квартира, значение которой для со­ циального поведения горожанина очень велико. Она - средоточие завоеванных статусных позиций и по этой причине выполняет представительские функции, в том числе и для ее владельцев. Более того, социологами за­ мечено, что современный горожанин всю ситуацию в городе оценивает в зависимости от удовлетворенности собственными жилищными условиями6 Публичная жизнь разворачивается в цехе промышленного предпри­ ятия, в офисе коммерческой фирмы, в школьных и ву­ зовских аудиториях, в кабинетах и конференц-залах уч­

реждений государственной и муниципальной власти, на улицах, в магазинах, в общественном транспорте.

Институты публичной жизни меняются более ди­ намично, нежели институты жизни частной.

«Чем дальше социальная область от производст­ венных отношений, - заметил некогда М. Титма, - тем независимей от макросоциальных изменений функцио­ нирует эта (социальная. - Авт.) память и изменяется ее содержание. Вот почему и в быту, а также в принципах повседневной жизни сдвиги происходят чрезвычайно медленно, в течение жизни многих поколений»7

Социальная жизнь горожан регулируется двойной системой координат. Именно она обеспечивает соци­ альный порядок в городском сообществе, открытом и динамичном. Если же наблюдается смешение публич­ ных и приватных практик, то вся организация социаль­ ной жизни в городе дает сбой.

В последнее десятилетие в нашей стране, в том числе и в Перми, наблюдается экспансия правил обще­ жития, принятых в частной жизни, на жизнь публичную.

Исследование управленческих ситуаций во мно­ жестве малых и средних фирм, работающих в Перми, свидетельствуют об упрощенности и уплощенности стиля руководства. Отбор сотрудников происходит на началах личного знакомства или родственных отноше­ ний, то есть на иных основаниях, нежели профессио­ нальные способности и квалификация. Начальство ведет себя по-домашнему, не стесняясь в выражениях и де­ монстрациях эмоций. Сотрудники вынуждены выстраи­ вать свое Производственное поведение, сообразуясь с руководящим стилем. Они принимают - спонтанно или сознательно - навязанные им роли, воспроизводят то­ нальность отношений на горизонтальном и вертикаль­

городских жителей на продовольственный кризис имеет иные культурные основания. В нем присутствует и ре­ акция на машинизированный бюрократический мир крупного производства, и рациональный выбор страте­ гии выживания и развития в условиях разрушения сис­ темы социалистического хозяйства и деградации город­ ской среды.

И в таком смысле новая аграрная культура явля­ лась, на наш взгляд, своеобразным преломлением урба­ нистической культуры, освоенной вторым и третьим поколением жителей большого социалистического про­ мышленного города.

Эта культура многоуровневая. Мы здесь ведем речь о ее низовом слое, который можно назвать домаш­ ней рациональной экономической культурой. Перечис­ лим ее компоненты.

Это организация домашнего хозяйства, всего се­ мейного быта на денежной основе. Она включала в себя планирование домашнего бюджета, учет ресурсов, и выбор экономичных стратегий, поиск потребительских рынков и даже оценку рисков.

Это частный обмен товарами, услугами, информа­ цией на эквивалентной основе без участия государства, обмен, при котором создавались институциональные связи между участниками теневого рынка по распреде­ лению дефицита.

Домашняя рациональная экономическая культура дополняла большую хозяйственную индустриальную культуру; она ее адаптировала к семейным и личным нуждам. Одновременно она была связана с подпольной культурой частного предпринимательства, находящего­ ся под контролем криминальных элементов и несущего в себе черты уголовного мира.

С ее помощью в рыночные отношения так или иначе была вовлечена значительная часть населения г. Перми. В ней лояльные советские граждане получали первые уроки рационального экономического поведения.

Домашнюю рациональную экономическую куль­ туру нельзя считать традиционной. Она является продуктом современного городского образа жизни, иначе называемого урбанизмом. Тем не менее, в ней присутствуют черты, роднящие ее с мещанской культу­ рой старого города.

Поведение людей, освоивших ее, регулируется обычным правом: неписанными и неотрефлексированными нормами и ориентирами, действующими в преде­ лах ограниченного социального круга, фактически се­ мьи и ее ближайшего окружения. Ее можно считать культурой семейного очага. Экономическая рациональ­ ность в такой культуре неотделима от межличностных привязанностей и семейных традиций. Наконец, это ни­ зовая культура, в которой требования большой культу­ ры или не действуют вовсе, или выполняются в усечен­ ном и огрубленном виде. Здесь имеются в виду не толь­ ко общественные приличия и языковые нормы, но и об­ разовательные стандарты, и применяемые технологии социальной коммуникации.

Человек, выстраивающий свое поведение в кон­ тексте низовой семейной культуры, получает право до­ биваться экономических целей, не оглядываясь на эти­ ческие запреты. Он изъясняется на языке улицы, разре­ шает себе применять насилие и обман по отношению к конкурентам, получает необходимые знания не из книг, а из молвы, делит всех окружающих на своих и чужих. По верному наблюдению А. Баранова, относящемуся еще к поздней советской эпохе, «мир в культурном и

ном уровнях. Профессиональный уровень, не признан­ ный хозяином, теряет свое значение. Оценка деятельно­ сти сотрудников зависит от личных взаимоотношений с владельцем фирмы.

Малая фирма превращается в закрытый мир, и масштабом, и поведенческими нормами напоминающий семью. Производственная публичная жизнь становится разновидностью частной, домашней жизни, отгорожен­ ной от большого мира8.

Явление это в истории далеко не новое. Точно так же складывалось, например, раннее французское пред­ принимательство. Семья становилась основной хозяйст­ венной ячейкой, домашний бюджет смешивался с бюд­ жетом фирмы, работников нанимали по родству и по знакомству. Все это вместе взятое обусловило избыточ­ но высокую долю малых фирм в структуре народного хозяйства страны, недостаточную эффективность биз­ неса, ограничение инвестиций и низкие темпы экономи­ ческого роста9

В социологической литературе процесс одомаш­ нивания публичной жизни связывают с рурализацией города. Этот неудобопроизносимый и непереводимый термин означает не что иное, как распространение на городской образ жизни продуктов сельской культуры, в том числе моделей поведения, ценностей, соответст­ вующих практик10 Сельские модели общежития прив­ носятся в городское культурное пространство много­ численными выходцами из деревни. По точному наблю­ дению О. Литовки, крупные советские города не могли рационально функционировать без притока извне11 Это замечание в полной мере касается и г. Перми12. Причи­ ны усиленной миграции известны, среди них следует упомянуть разность социально-экономических условий в больших городах и сельских районах, а также потреб­