книги / Общество, культура, социология

воря, — сама ценность, источник ценности. Поэтому в нашей системе целесообразное всегда стоит в середине, на месте, обеспечивающем опосредствование, как исти­ на, творящая добро, к которой — именно из-за ее харак­ тера опосредствования — примыкают и моменты пре­ красного.

Околичественной и качественной системе объективаций

иценностей

Описанная нами до сих пор классификация объек­ тиваций и ценностей имела только характер рода, по­ скольку она не распространялась на количественные моменты внутри отдельных категорий. Когда мы раз­ личаем объективации вещей, привычек, знаков или, на­ пример, в группе предметов различаем машины и ме­ бель, то этим мы еще не говорим, идет ли речь о про­ стой или сложной; маленькой или большой по своей величине вещи.

Пользуясь понятиями политической экономии, мы можем сказать, что за основу распределения мы взяли дифференцированный конкретный труд и не учитывали количество затраченного абстрактного труда, то есть ту сторону труда, на которой основывается потребитель­ ная стоимость.

Подобным же образом мы классифицировали и цен­ ности. При рассмотрении категорий (истина, добро, полезность, прекрасное, обладающая значимостью це­ лесообразность) мы также принимали во внимание только направление, а не расстояние. Поэтому когда мы определяли, что такое добро или прекрасное, то мы интересовались только их природой и не задумывались над тем, что отличает добро от менее доброго или пло­ хого, прекрасное от менее красивого или некрасивого. Мы рассматривали только вид ценности, ее род, а не величину.

В принципе это такая же основа распределения, какую мы применяли для объективаций. Так что и здесь мы можем сказать, что, пока мы различаем толь­ ко добро и прекрасное, а не степени этих категорий, до тех пор и эти виды ценностей мы исследуем только функционально, согласно их потреблению, то есть исследуем их как потребительные стоимости, ибо слово «потребительный» здесь означает «функционирующий».

Другой вопрос, к которому мы позднее вернемся: правильно ли мы поступаем, объединяяя таким путем

понятия стоимости, фигурирующие в политической эко­ номии и философии Маркса? Позднее мы постараемся доказать, что возможно только единственное понятие ценностей и основой его является разработанная Марк­ сом теория стоимости. Мы подробно остановимся на историческом развитии и на роли количественного и качественного моментов. Здесь мы хотели бы сделать только несколько предварительных замечаний.

На основе количественного момента мы установим шкалу не только в аспекте «меньше — больше», но и в параметре «простое — сложное». Для этого, однако, на­ до абстрагировать объективацию, точнее, ценность от ее функциональности и необходимо исследовать коли­ чество элементов, порядок их связи, их правила и структуру.

Формирование количественного .понятия является результатом длительного исторического процесса, вле­ кущего за собой изменения.всей культуры, поведения, воззрений, вкусов общества. С ним тесно связано от­ деление продукта от производства и то, что в меновой стоимости ценность становится автономной.

Накопление количества и повышение степени его усложненности не представляют линейного ряда; в них имеются такие узлы, в которых количество переходит в качество, а простое отделение продукта от деятель­ ности превращается в автономию продукта и ценности, в существование их «для себя».

Этот процесс мы попытаемся подробнее охарактери­ зовать в последующих главах.

Глава третья

КУЛЬТУРА И ОБЩЕСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАНИЕ

Может показаться, что до сих пор мы понятием культуры не занимались. И все же мы создали такую систему координат, в которой понятие культуры находит свое место. Эта система состоит из следующих изме­ рений:

а) Культура, с одной стороны, состоит из вещей {объективаций, ценностей), с другой стороны, из свя­ занных с ними деятельностей (форм поведения, нормы действий, манер и т. д.), причем всегда и одновременно из этих двух частей.

б) Объективации и ценности являются результатами той общественной («родовой») деятельности человека, в процессе которой он очеловечивает природу, а самого себя овеществляет, то есть создает свой своеобразный че­ ловеческий мир. Культура как деятельность представ­ ляет собой создание, освоение, преобразование и исполь­ зование этих обладающих ценностью объективаций, а как вещь она является совокупностью объективаций че­ ловеческих отношений, овеществленных в объективациях.

в) Объективации могут представлять собой предме­

может в одинаковой мере иметь материальный, общест­ венный и духовный характер.

продукты, предназначенные для удовлетворения непо­ средственных потребностей, и средства, служащие для производства таких продуктов.

И здесь мы остановимся на наиболее широко рас­ пространенных дефинициях культуры, которые даются в работе Кребера и Клукхона63. Их книга с тех пор стала почти легендарной, она часто приводится для доказательства того, что найти удовлетворительное определение априори невозможно. Хотя перечисленные упомянутыми авторами дефиниции далеко не так диф-

фузны, большинство из них точно укладывается в вы­ шеприведенную систему измерений.

Рассмотрим в качестве 'примера два определения из числа наиболее сложных. Дефиниция, данная Лесли А. Уайтом гласит:[«:Культура представляет собой орга­ низацию тех явлений и деятельностей (норм поступков), предметов (средств, вещей, созданных с помощью ору­ дий), идей (веры, знания) и чувств (установок, аттитюдов, ценностей), которые связаны с использованием символов»^ Не менее комплексным является и опреде­ ление Кребера и Клукхона: [«Культур а состоит из экс­ плицитных и имплицитных норм, определяющих поведе­ ние, осваиваемое и опосредуемое при помощи симво­ лов; она возникает в результате деятельности групп людей, включая и их воплощение в средствах. Сущност­ ное зерно культуры состоит из традиционных (историче­ ски сложившихся и выделенных) идей и особенно присваемых им ценностей: системы культуры могут рас­ сматриваться, с одной стороны, как результаты деятель­ ностей, с другой стороны, в качестве регулирующего элемента дальнейшей деятельности»^5.

В этих дефинициях нет ни одного момента, который выпадал бы из рассмотренной нами выше понятийной

ческая система, которая преобразовывала их в систему. Такого рода систему мы и пытаемся найти в антропо­ логии, разработанной марксизмом.

Другая группа дефиниций поэтому и не стремится к такой комплексности, а выделяет только одно или два измерения. Из них наибольший интерес представляют те, которые обращают внимание на символический ха­ рактер культуры, на то, что она приобретается путем обучения, а также на противоположность культуры и природы и на то, что она является ценностью.

Символический характер культуры, ее связь с ком­ муникацией фиксируется во многих дефинициях, и во многих из них этот аспект трактуется как нечто основ­ ное. Это подчеркивается и в приведенном выше опре­ делении Уайта, и еще более в следующей несколько сокращенной его дефиниции: «Под культурой мы под­ разумеваем непрерывность вещей и событий во времени и вне человеческого организма, которую поддерживает создание символов». Сходное воззрение представляет —

подходя со стороны семиотики— Ю. М. Лотман, по мнению которого культура представляет собой «совокуп­ ность всех ненаследственных информаций, способов их организации и сохранения»66,,и эта дефиниция уже со­ прикасается с определениями, выдвигающими на перед­ ний план то обстоятельство, что культура — это «на­ ученное поведение» (таковы, например, определения Кона47, Бидни68, Линтона69).

Возникает вопрос: действительно не было ли доста­ точным и правильным выделить из вышеупомянутой системы измерений знаковую суть культуры, то есть принять дефиницию Лотмана? Знаковый характер, ком­ муникативная функция действительно пронизывают всю культуру, и, как это было сказано выше, эта функция действительна для всех трех объективаций: предметы и формы поведения одновременно выполняют и функции знаков. Ведь на этом основывается тот факт, что куль­ туру в повседневной речи, а подчас и в науке, толкуют двояко: наряду с вышеупомянутым широким толкова­ нием известно или даже, можно сказать, общеизвестно более узкое понятие культуры, согласно которому к культуре причисляются только те объективации и дея­

(В повседневной речи именно это называется культурой, этим занимаются министерство культуры, внешнеторго­ вое предприятие «Культура» или культорги на пред­ приятиях.)

Более узкое понимание культуры является, однако, ошибочным с научной точки зрения, так как исключает из этого понятия материальную культуру, так же как и культуру общественной деятельности. Именно поэтому мы полагаем, что формулировка Лотмана — хотя она в принципе правильно подходит к сути дела — не может быть принята в качестве окончательной дефиниции, по­ скольку является односторонней: культура во всех слу­ чаях есть система знаков, совокупность выученных в обществе (а не унаследованных) информаций, но и не только это (вернее, в этом влучае понятие информа­ ции надо определить не традиционным образом). По­ чему культура гораздо шире того, чтобы ее можно было толковать просто как систему знаков и информаций? Потому, что ее с таким же правом можно было бы на­ звать и системой средств, служащих для косвенного (человеческого) удовлетворения потребностей. Верно,

конечно, что косвенное удовлетворение потребностей может осуществиться только в том случае, если его средства одновременно являются и знаками; но верно и то, что семиозис (создание и употребление знаков) не­ возможно понять без выяснения роли потребностей в этом процессе. Однако если взаимосвязь двух моментов столь общая, то выделить тот или иной из них можно только в определенном аспекте, и мы не имеем доста­ точно оснований отдавать приоритет знаковой стороне.

Так же обстоит дело и с теми дефинициями, которые, исходя из того, что культуре научаются, отправляются от противопоставления культуры природе. Характерна в этом отношении, например, формулировка Арнольда

Малиновский развил эту концепцию в целую систему. Он различает первично-биологические и вторично-куль­ турные потребности, которые органически связаны друг с другом. (Поскольку удовлетворение каждой биологи­ ческой потребности имеет свой человечески-культурный способ, то именно это культурное удовлетворение ста­ новится специфической человеческой потребностью)70. Этот взгляд почти соприкасается с марксистским тол­ кованием культуры, но опять-таки выражает только одну ее сторону. Упускаются из виду такие существен­ ные стороны вопроса, как роль производства и труда, а также историчность развития форм объективаций.

Весьма важны, наконец, и формулировки, касающие­ ся культуры как ценности. Здесь, естественно, уместно наряду с вышеупомянутым процитировать Макса Вебе­ ра: «Культура — это, с точки зрения человека, полагае­ мый разумным и значимым разрыв бессмысленной бес­ конечности происходящих в мире событий»71 (в этом воззрении «разумность» и «значимость» зависят от «идей ценностей»). Действительно, это прекрасная фор­ мулировка, но сразу возникает вопрос: откуда берет че­ ловек этот разум и значимость, с помощью которых из бесконечности Вселенной он может выкроить для себя кусок?

Поскольку это действие, по логике нашего мышле­ ния, и само является объективацией, то тем самым мы снова оказываемся перед рассмотренной выше пробле­ мой: каким образом, при каких обстоятельствах и с какой целью создает человек объективацию и в какие отношения вступает с ней. Отвлекаясь от идеалистиче­

ского характера дефиниции Вебера (который способен представить себе «витающие над обществом идеалы»), все же можно сказать, что .его понятие культуры зако­ номерно укладывается в вышеописанную систему коор­ динат.

Очевидно, нет смысла дальше до бесконечности ци­ тировать различные определения. Целесообразнее на основе всего вышесказанного поставить вопрос: какова же сфера распространения понятия культуры? Учиты­ вая все вышеприведенные параметры, мы можем, в сущ­ ности, прийти к тому, что все явления человеческой жизни связаны с культурой, и, таким образом, вопрос будет уже ие в том, что такое культура, а в том, что именно не считается культурой, какие виды деятель­ ности и вещи не могут быть причислены к понятию культуры.

Вопрос правомерен. Если исходить из того, что чело­ век создает мир объективаций как специфически чело­ веческий мир, то мы действительно должны прийти к выводу, что нет такого общественного явления, которое не было бы одновременно и явлением культуры, и на­ оборот. Тогда почему же мы пользуемся отдельными понятиями для культуры и для общества?

Единичное разделение общественных явлений и явлений культуры действительно невозможно: каждое общественное явление и деятельность имеют определен­ ную культурную сторону, но вместе с тем не все об­ щественные явления входят в понятие культуры Таким образом, культура — это один из аспектов жизни об­ щества, но она ие идентична обществу. Материальное производство, политическая и «коллективная» деятель­ ность, например, также имеют свою культурную сторо­ ну; все же они не могут быть отнесены к такой куль­ турной деятельности, как, например, освоение объекти­ ваций, необходимых для производства или для чтения книги на политическую тему.

Для проведения границы между двумя аспектами мы можем опираться на точку зрения Э. Маркаряна. Общество и культуру Маркарян считает двумя различ­ ными подходами к «социальной системе»: в первом слу­ чае мы рассматриваем со структурно-морфологической,

социальную систему, объединяющую индивидов и кол­ лективы, рассматриваем с точки зрения создавшихся

в ней общественных отношений; о культуре же говорим, если рассматриваем, как функционируют средства, ре­ гулирующие эти отношения. Таким образом, производ­ ство и потребление материальных благ (например, из­ готовление и употребление обуви) не являются непо­ средственной культурной деятельностью, так же как и деятельность, направленная на сохранение или измене­ ние общественных отношений; ' но в обоих случаях имеется п культурный аспект: каким способом изготов­ ляют обувь и каким образом совершается общественный поступок. Следовательно, в сферах производства и об­

средствование уже исчезает), а способ производства и действия, то есть отношение к объективации, вернее, отношение к совокупности объективаций при создании, освоении и употреблении отдельных объективаций. Таким образом, общество — это совокупность, система отношений, создавшихся между индивидом и коллекти­ вом, которая опосредствуется объективацией; в то вре­ мя как культура — это совокупность, система отноше­ ний, создавшихся между человеком и объективацией, система, которая опосредствует отношения между инди­ видом и коллективом. (Необходимо сделать две оговорки. Во-первых, любую группу людей мы называем коллек­ тивом, во-вторых, под объективацией всегда подразуме­ вается и ценность.)

Отрасли культуры

Из определения культуры вытекает и то, что она де­ лился на отрасли соответственно роду объективаций.

-«к, мы можем различать:

1)материальную культуру,

2)социальную культуру, то есть культуру коллек­ тивного общения;

3)духовную культуру.

Разделение трех сфер мы применяли и до сих пор во многих отношениях; на основании этого мы опреде­ лили, например, ступени общественной структуры, а также виды объективаций. Названия — вследствие того что общепринятой терминологии нет — являются спор­ ными. Мы применяем здесь терминологию «Немецкой идеологии»', считая ее наиболее подходящей.

К трем отраслям культуры относится три вида дея­ тельности, которые обусловливают систему обществен­ но-культурной деятельности человека.

1. Деятельность, соответствующая материальной культуре, — это служащее для создания вещественных объективаций материальное производство и связанные

сним обмен и потребление.

2.Деятельность, соответствующая социальной куль­

туре, это — служащее для создания объективаций по­ ведения и коллективов действие, направленное на фор­ мирование общества и коллективов, и связанная с ней повседневная практика (что равнозначно обмену и по­ треблению объективаций).

3. К духовной культуре, связанной с объективация­ ми знакового характера, относятся два вида деятель­ ности: просвещение и коммуникация.

Однако здесь надо остановиться, для того чтобы об­ ратить внимание на две проблемы. Первая из них — это отношение просвещения и коммуникации, а вторая — два понятия культуры (одно широкое, другое— узкое).

К коммуникации мы должны вернуться и для того, чтобы определить ее место в вышеизложенной системе понятий.

Как в обществе, так и в культуре речь идет о систе­ ме отношений человек — объективация — человек; толь­ ко говоря об обществе, мы выделяем отношение челове­

должны сузить понятие в двух направлениях: 1) из объективаций мы принимаем во внимание только зна­ ковые (точнее, знаковый характер любой объектива­ ции), 2) а из отношения человек — объективация — че­ ловек мы выделяем само отношение.

Из этого следует, что коммуникация — это отноше­ ние человека к человеку, создавшееся посредством зна­ ковой объективации.

Тогда чем же отличается коммуникация от просве­ щения, которое тоже связано со знаковыми объектива­ циями? На наш взгляд, ответ может быть следующим: во-первых, различно содержание этих понятий, во-вто­ рых, масштаб охватываемых ими явлений.

1. Для выяснения содержания понятий просвеще­ ния и коммуникации нам необходимо вернуться к упомянутому уже различию .первичного, креативно-кон­ структивного и генеративного уровня создания знаковых объективаций.

Речь идет о подлинном творчестве не только при создании нового автономного произведения (в области

науки или искусства), но и в случае всякой инновации, включая и любую новую мысль, новый производствен­ ный или общественно-практический метод, а также создание способствующих их осуществлению новых зна­ ковых (семиотических) элементов и правил. От под­ линного творчества неотделимо и подлинное освоение, каждый член общества должен заново создать для себя уже заранее созданное, а этот процесс есть уже нечто большее, чем .простое восприятие. Процесс, естественно, бесконечен: творческое освоение изменяет и саму объек­ тивацию и тем самым требует уже нового освоения. Поэтому за освоением следует разработка (элаборация) и основанная на этом практика; так получается следующий ряд деятельностей: творчество — передача — освоение — разработка — практика.

Однако заново творящее оформление, создание и пе­ редача конкретных повседневных информаций основы­ ваются на готовых объективациях, на данных элементах и правилах, варьируют их на генеративном уровне. Именно поэтому и воспринятая информация не требует обработки, имеющей характер освоения. Здесь достаточ­ но говорить о влиянии. Разницу между ними можно охарактеризовать тем, что разработка каким-то образом вызывает изменение «в объективационном универсуме» данного человека, тогда как влияние определяет направ­ ление деятельности только в данном универсуме. Ана­ логичный характер имеет и разница между практикой и использованием. Итак, ряд деятельностей второго уров­ ня следующий : оформление— передача — восприятие — влияние — использование.

Эти два уровня, естественно, невозможно жестко отделить друг от друга, поскольку даже простая инфор­ мация может содержать такой — пусть даже случай­ ный— новый элемент, который следует освоить; в то время как в самом ошеломляющем новом произведении имеются такие старые элементы, которые достаточно только воспринять. Таким образом, два уровня и в этом случае переплетаются, их можно отделить только тео­ ретически; но теоретически они отделимы. На этом ос­ новании можем мы сказать, что просвещение, в сущно­ сти, направлено на подлинное создание, передачу, освоение, разработку и практическое применение объек­ тиваций, в то время как коммуникация направлена на заново создаваемое оформление, преобразование, вос­ приятие, влияние, использование объективаций.