книги / Общество, культура, социология

царстве ценностей происходит постоянное движение и изменение, что требует активного вмешательства чело­ века, его действия для реализации ценности.

старой социологической (особенно немецкой и француз­ ской) литературе и в новейшей (американской).

На рубеже века социология использовала понятие ценности, близкое к философскому. Здесь, естественно, прежде всего нужно назвать Макса Вебера, который одним из первых перенес категорию ценности в социо­ логию. Вебер, хотя и оспаривает в некоторых вопросах концепцию. Виндельбанда—Риккерта, но, по сути дела, стоит на той же платформе, что и неокантианцы. Он по­ лемизирует с теми взглядами, согласно которым науки, занимающиеся культурой и историей, не нуждаются в понятии «закон». По мнению Вебера, анализ фактов, прежде всего психологический анализ (для него психо­ логия играет в науке о культуре ту же самую роль, что математика в естественных науках), приведет к позна­ нию законов, но это будет всего лишь предпосылкой, поскольку анализ значения культурно-исторических яв­ лений в соответствии с их ценностью может быть осу­ ществлен позже и на этой основе87. Отсюда можно по­

час останавливаться на том, — пишет Вебер, — трудно ли разделить эмпирическое установление фактов и прак­ тическую оценку. Да, трудно. Нижеподписавшийся сто­ ронник этого требования вместе с другими последовате­ лями постоянно сталкивается с этой трудностью. Но по крайней мере сторонники т. и. «этической политэконо­ мии» должны знать, что и моральный закон неосущест­ вим и все же рассматривается как «постулат»88. Осно­ вой для этого разделения может послужить то, что «присутствие ценностных идей может быть установлено и пережито в эмпирически любым названием обозначае­ мой человеческой деятельности, но их релевантность не может быть установлена на основе самого эмпирическо­ го материала»89. Откуда же берутся «конечные и выс­

шие ценностные идеи»? Оттуда, где они релевантны и действуют «над эмпирией». Точка зрения Вебера в ко­

нократна и беззаконна, она есть произвольно и даже ир­ рационально проектируемое человеком явление.

Подобная философская тенденция проявляется и в трактовке понятия ценности у Дюркгейма, прежде всего при рассмотрении морального сознания. Сам Дюркгейм, правда, весьма редко использовал слово «ценность», но, по сути, для него оно обозначало категорию коллек­ тивного сознания (concience collective), ибо оно у него является системой убеждений и нормативно функцио­ нирующих принципов, то есть системой ценностей. Эта система ценностей может быть различной по характеру: она может, например, подчеркивать интересы индивида или коллектива, но во всех случаях остается норматив­ ной. На этой трактовке покоится и структура одного из главнейших трудов Дюркгейма, социологического этюда «Самоубийство». Эти же идеи мы встречаем и в труде,

редко им используется), а ее источником, во всяком слу­ чае, остается общество. Однако в отличие от Вебера Дюркгейм трактует происхождение ценности как нечто реальное, а не как «надэмпирическое», система ценнос­ тей индивида у него есть не что иное, как интроекция системы общественных интересов и норм. Понятие цен­ ности у Дюркгейма отличается от неокантианской трак­ товки и тем, что носит характер не только цели, но и продукта (продукт мнений, убеждений и т. д.). Следо­ вательно, точка зрения Дюркгейма не противоречит Марксовому понятию ценности, хотя — поскольку в нем не раскрывается принцип и механизм процесса «произ­ водства» — не тождественна ему. Многие ученики Дюрк­ гейма, его последователи придерживались такой же трактовки понятия ценности. Так, например, Морис Хальбвакс, анализируя образ жизни рабочего класса, самым теснейшим образом связывает ценности с по­ требностями и считает их общественными по происхож­

дению.

Употребление понятия ценности в современной за­ падной социологии основывается прежде всего на вы­ водах американских социологов. Впервые, пожалуй, это

понятие появляется в интересном труде Томаса и Знанецкого, посвященном характеристике положения поль­ ского крестьянства («The Polish Peasant in Europe and America»)90. Вторым источником является социальная психология, прежде всего, труды Джорджа Герберта Мида91 и Элсворта Ферриса9*'. Возможность связи этих идущих из разных направлений инициатив была вызва­ на тем, что все они имели общую платформу: ценность связывалась с установкой, пттитюдом, с понятием, иг­ рающим весьма важную роль в современной психоло­ гии. Социологическое «использование» этого понятия требовало, разумеется, некоторого его расширения и мо­ дификации. Знанецкий, например, говорит об «идеоло­ гических моделях установок», то есть о тех стандартах, которые содержат нормы оценки объектов и направлен­ ности действия. Таким образом, ценность проявляется прежде всего как ориентационный базис поведения и деятельности человека; собственно говоря, в такой трак­ товке понятие ценности используется во всей современ­ ной западной социологии, то есть как социологическое соответствие понятию установки в социальной психоло­ гии.

В своем труде («The Changing Prominence of Va­ lues in Modern Sociological Theory», опубликованном в книге «Modern Sociological Theory in Continuity and Change»)93 Уильям Л. Кольб рассматривает социоло­ гическую роль ценности, выделяя несколько аспектов этого понятия: ориентационную роль ценности, ее нор­ мативный характер, интегративную функцию, ее взаимо­ связь с интересами. Это действительно общие характе­ ристики обычно используемой категории, ими пользуют­ ся многие авторы от Т. Парсонса до Г. Мирдаля. Ж ар­ кие диспуты, ведущиеся по поводу трактовки этого по­ нятия, сводятся к частностям, если иметь в виду суть этой проблемы.

Понятие ценности у Парсонса богаче представления об общем типе в том отношении, что оно в двух аспек­ тах затрагивает теорию систем: философ в равной мере ищет систему ценностей и связь системы ценностей с социальной системой (задавая любой социальной сис­ теме определенный шаблон приоритетной ценности). Созданная им система ценностей интересна со многих точек зрения и может быть рационально и критически использована. Происхождение системы ценностей и Пар­ сонс, разумеется, ищет в «идеале», различные парамет­

ры ценности для него одновременно являются парамет­ рами основной цели направления действия.

Мирдаль в трактовке ценности на передний план выдвигает цель, программу9*, добавляя, что не только цель но и ведущие к ней средства имеют характер цен­ ности. Ценность формируется из того, что перспектива человека создается не только тем, что есть, но и тем, что должно быть, из первого вытекает представление,

из второго — оценка. Ценности обладают логическим по­ рядком, но в то же время возникают и конфликты, по­ скольку ценности неоднородны и относятся к различным уровням моральной личности. Сам Мирдаль видит ос­ новные ценности западной культуры в «равноправии, свободе, братстве, демократии, поклонении жизни»; по сути дела, эти слова фигурируют и в так называемом «американском кредо». Задача социологии состоит в изучении конкретного проявления этих ценностей и их систем в первую очередь во взаимосвязи с действитель­ ностью и созданными о ней представлениями.

Все это свидетельствует о том, что используемое в социологии понятие ценности является производным от философского понятия ценности (наиболее близко оно подходит к эклектической трактовке Николая Гартма­ на), при этом акцент делается на тот позитивистский вариант, который может быть перенесен и на эмпири­ ческие исследования. Философское и социологическое понятия ценности имеют общие черты: оба подчерки­ вают будущее, цель, направленность, их роль в функ­ ционировании общества. Разумеется, в этом подходе есть достаточно здравый элемент. Человек действитель­ но является тем существом, которое не просто живет в настоящем, но создает представления о будущем, «за­ глядывает в осознанное будущее» и «планирует в себе», что оно хочет сделать, создать, произвести. Но откуда происходят картины этого будущего, долженствования (sollen)? Обычно ценностная социология не отрицает, что ценности надо сначала создать, с тем чтобы они превратились позднее в ориентационный базис, однако процесс создания ценностей в большинстве случаев ос­ тается вне поля ее зрения. Более того, обычно допуска­ ется возможность того, что создание ценностных систем, их осуществление имеет собственные законы, причем этот процесс происходит даже вне общества, иррацио­ нальным образом, ценности якобы создаются сами по себе, согласно неподконтрольным законам, и если уж

они созданы, то превращаются в главные действующие лица общественного движения, в его главные двигатели. Этот момент — хотя и весьма осторожно — подчеркива­ ет Мирдаль в связи с анализом понятий ценности и ус­ тановки у Знанецкого и Томаса. Ибо, по его мнению, необходимость введения понятия ценности вызвана именно тем, что в конкретной деятельности человека, помимо рациональных фактов, объясняемых их положе­ нием, существует и своеобразный иррационализм. Чем обусловлен такой характер поведения? Объяснение прос­ то: это возможно тогда, когда рядом с рациональными причинами мы установим и такую систему ценностей, которая через унаследованную культуру и традиции, но с иррациональной силой предъявляет определенные тре­ бования к формам поведения человека. Но тем самым мы возвращаемся к тому же барьеру в определении по­ нятия ценности, который мы наблюдали у Макса Вебе­ ра, а этот барьер можно преодолеть лишь в том случае, если мы сделаем предметом исследования сущность способа производства и общественно-экономической формации.

Но возникает еще один вопрос: какое значение имеет позитивистское толкование понятия ценности? Необхо­ димо ли его использование или же можно обойтись и без этого понятия? Этот вопрос ставится не только марксистской критикой, но и самой позитивистской со­ циологией, которая считает, что использование понятия в таком виде ведет к абстрактному теоретизированию, к привнесенной извне «оценочной» интерпретации. Франц Адлер пишет по этому поводу следующее: «Со­ циологи-интерпретаторы нуждаются в понятии ценности. Руководствуясь особыми причинами, они хотят раскрыть такую суть в духовном поведении человека, с помощью которой можно не только «описать», но и «понять и объяснить его»... Это ощущение псевдоэстетического удовлетворения является естественной целью интерпретаторской социологии. И в этом она отличается от ес­ тественнонаучной социологии, которая ищет свою глав­ ную цель в прогнозе, но не ищет для себя эмоциональ­ ного удовлетворения»95.

Концепции Адлера, однако, присущи преувеличения в ином плане: по его мнению, все это бессмыслица, ибо каждый отдельный поступок можно считать производ­ ным от данных обстоятельств, а посему нет необходи­ мости искать какой-то общий принцип (который в луч-

шем случае послужит затушевыванию недостатка в на­ ших знаниях). Подобные принципы свойственны прежде всего сфере этического, однако по происхождению они не иррациональны, а вытекают из общественной сущно­ сти человека.

Франц Адлер указывает вместе с тем на существо­ вание одной весьма серьезной проблемы и многих сом­ нений. И действительно, во многих случаях ценность яв­ ляется лишь более сложным обозначением таких явле­ ний, которые ранее имели более простые названия. На­ пример, если для кого-то основной целью является сча­ стливая семейная жизнь или стремление путешество­ вать, то зачастую появляется следующее определение: для данного индивида семейная жизнь или туристичес­ кая поездка является главнейшей или по крайней мере важной ценностью. Но, используя в данном случае, сло­ во «ценность», мы не добавили ничего нового к тому, что могли бы высказать и без него: ведь мы просто на­ зываем ценностью то, что желаем, к чему стремимся, что собираемся осуществить. Но если же мы проанализиру­ ем систему из принятых отдельным индивидом ценнос­ тей, то получаем не просто ценностную систему одного индивида, но и его нравственную систему. Если мы ска­ жем, что данный индивид исходит из «христианской мо­ рали», то добавит ли это что-то большее к тому, что объявим: этот индивид исходит из «христианской систе­ мы ценностей»? (Подчеркнем при этом, что в обоих случаях следует ответить на два вопроса: насколько это восприятие существует лишь в идеале, принципе и на­ сколько оно находит отражение в практике?)

Итак, в конечном счете социологическое понятие ценности оказывается синонимом понятия добра, — ра­ зумеется, в такой форме, что оно должно рассматри­ ваться не как философски допустимое, а как существу­ ющее среди людей. И это вполне естественно. В первой главе мы уже говорили о классификации ценностей, в дальнейшем же допустим, что истина, добро, полезное, прекрасное являются основными ценностными катего­ риями, что определяется онтологически положением че­ ловека, данной системой его действий. Но «ценность»— отвлеченное понятие, на один порядок более отвлечен­ ное, нежели понятия «истина», «добро», «полезное», «прекрасное». Следовательно, когда мы говорим о цен­ ности в целом, то мы должны иметь в виду или то, что в нас общее, или то, что превращает в ценность саму

ценность (помимо того, что речь идет о вещах, процес­ сах, идеях, произведениях и т. д.). Бесполезно и лишне употреблять понятие ценности как синоним добра или полезного, цели и программы.

Понятие ценности (стоимости) в политэкономии

Понятие стоимости в политической экономии отлича­ ется от понятия ценности в буржуазной философии и социологии. Сущность этого понятия выражается здесь в полярной противоположности, поскольку стоимость рассматривается как объективация труда, а посему под­ черкивается не будущее, а прошлое. И все же было бы неверным предположить, что труд означает здесь исклю­ чительно прошлое, что теория стоимости в политиче­ ской экономии противопоставляет одну сторону другой. Напротив: суть Марксовой политэкономии состоит имен­ но в том, что в ней рассматривается в диалектическом единстве прошлое и будущее, во взаимосвязи стоимос­ ти, с одной стороны, с трудом, с другой — с целью, дол­ женствованием, потребностями. Труд является неотде­ лимой частью Марксовой интерпретации: человек про­ изводит не только для непосредственного потребления, но помимо этого и прежде всего он вначале планирует, до конца продумывает процесс и результаты труда. Животное на это не способно.

В последнее время во время дискуссий, диспутов, в опублшюванных трудах можно наблюдать, как эта сто­ рона теории трудовой стоимости Маркса недостаточно учитывается и в силу этого создаются трудности для анализа связи между философским (социологическим) понятием ценности и понятием стоимости в политэконо­ мии. Поэтому нам представляется весьма уместным про­ цитировать здесь слова Маркса из пятой главы первой книги «Капитала»: «Мы предполагаем труд в такой форме, в которой он составляет исключительное досто­ яние человека. Паук совершает операции, напоминаю­ щие операции ткача, и пчела постройкой своих воско­ вых ячеек посрамляет некоторых людей-архитекторов. Но и самый плохой архитектор от наилучшей пчелы с самого начала отличается тем, что, прежде чем строить ячейку из воска, он уже построил ее в своей голове. В конце процесса труда получается результат, который уже в начале этого процесса имелся в представлении человека, т. е. идеально. Человек не только изменяет

форму того, что дано природой; в том, что дано приро­ дой, он осуществляет вместе с тем и свою сознательную цель, которая как закон определяет способ и характер его. действий и которой он должен подчинять свою во­ лю. И это подчинение не есть единичный акт. Кроме на­ пряжения тех органов, которыми выполняется труд, в течение всего времени труда необходима целесообраз­ ная воля, выражающаяся во внимании, и притом необхо­ дима тем более, чем меньше труд увлекает рабочегосвоим содержанием и способом исполнения, следова­ тельно чем меньше рабочий наслаждается трудом как игрой физических и интеллектуальных сил»96.

Итак, труд и цель диалектически взаимосвязаны, прошлое и настоящее диалектически предполагают друг друга в процессе труда. По тем нее причинам нельзя противопоставлять свободу труду, равно как подменять источник стоимости свободой. Труд и свобода так же диалектически связаны, как и труд и потребность, труд и цель. Об этом хорошо написал Юрий Давыдов в сво­ ем труде «Бегство от свободы»97.

Зависимость между трудом и потребностью в теории стоимости Маркса

Итак, мы берем теорию стоимости Маркса в качест­ ве исходного пункта для толкования всякого вида цен­ ности, включая сюда философские, социологические, эс­ тетические ценности. В данном случае нас интересуют два основополагающих момента: во-первых, то, что ис­ точником любой стоимости (ценности) является труд, во-вторых, то, что труд должен рассматриваться в диа­ лектической взаимозависимости с потребностями.

Если мы забудем об одном из этих моментов, то вместо настоящего Маркса и настоящего марксизма получим бледную их имитацию.

Маркс исследует эти проблемы во многих своих трудах. Наиболее ясно эта мысль выражена на страни­ цах «Введения» к «Grundrisse...» (Экономические руко­

требление») .

Эта диалектика производства и потребления одно­ временно означает также диалектику производства и потребности. Эта черта потребности была отмечена уже Гегелем в его «Энциклопедии»: «Животное находит в непосредственном окружении все, что нужно для удов­ летворения его потребностей; человек — напротив — от­ носится к средствам удовлетворения своих потребностей как к чему-то такому, что создано им самим»99. Маркс, как бы отвечая на это, пишет в «Экономическо-фило- софских рукописях», что сущность производства чело­ век видит в том, что оно не смыкается непосредственно с потребностью100. Опосредованное™ потребности за­ ключена в том, что специфически присуще человеку, а отсюда вытекает и обусловленность ее историческим развитием. И в позднейших трудах К. Маркса мы не находим упоминания о потребности, независимой от вре­ мени и пространства (производства и общественного строя), понятие потребности у Маркса всегда конкрет­ но, а следовательно, оно всегда созданное, «произве­ денное» нечто.

В связи с этим имеет смысл дать несколько цитат из произведений Маркса, чтобы лучше уяснить его пози­ цию: «В процессе производства члены общества приспо­ сабливают (создают, преобразовывают) продукты при­ роды к человеческим потребностям...». «Производство доставляет не только потребности материал, но и мате­ риалу потребность. Когда потребление выходит из сво­ ей первоначальной природной грубости и непосредствен­ ности — а длительное пребывание его на этой ступени само было бы результатом закосневшего в природной

ощущает в том или ином предмете, создана восприяти­ ем последнего. Предмет искусства — то же самое про­ исходит со всяким другим продуктом — создает публи­

ку, понимающую искусство и способную наслаждаться красотой. Производство создает поэтому не только предмет для субъекта, но также и субъект для предме­ та»101. «Производство создает потребление... возбуждая в потребителе потребность, предметом которой является создаваемый им продукт. Оно производит поэтому пред­ мет потребления, способ потребления и влечение к потреблению... Точно так же потребление порождает способности производителя, возбуждая в нем направ­ ленную на определенную цель потребность»102. «Там, где прекращается потребность в какой-нибудь определен­ ной потребительной стоимости, продукт перестает быть потребительной стоимостью. В качестве потребительной стоимости продукт измеряется потребностью в нем»103.

Мы привели эти весьма пространные цитаты из тру­ да Маркса для того, чтобы использовать их как доказа­ тельство, доказательство того, что в трактовке Маркса потребности действительно выступают как результат, продукт, объективация человеческой деятельности (при­ чем в процессе своеобразной человеческой деятельнос­ т и — производства). И это еще раз подтверждает, что ни в коем случае нельзя отделить друг от друга понятие стоимости в политэкономии и понятие ценности в фило­ софии. Трудовая теория стоимости К. Маркса не явля­ ется чем-то вульгарно-односторонним, постоянным под­ черкиванием одного и того же: «труд — источник всякой стоимости (ценности). В ней отчетливо подчеркивается роль потребности, потребления, «долженствования», од­ нако все это выводится из труда и рассматривается в диалектическом единстве с ним.

Исходя из этой точки зрения, мы можем принять в первом приближении к интерпретации вопроса положе­ ние о том, что труд представляет прошлое. Об этом мы уже говорили выше. Воплощенный в стоимости (цен­ ности) труд действительно имеет подобный аспект про­ шлого, но это всего лишь одна из сторон Марксовой концепции. Тому, кто прочитал всего лишь первые главы «Капитала», может показаться, что Маркс проповедовал статическую теорию стоимости, хотя это всего лишь ис­ ходный пункт его теории. Впоследствии статическая концепция сменяется динамической, вырисовывается об­ ращенный в будущее лик стоимости. Во втором томе «Капитала» мы находим упоминание о том, что «мено­ вая стоимость сохраняется лишь посредством... по­ стоянного обновления своего товарного тела»103а.