книги / Общество, культура, социология

Не составляет труда четко сформулировать тему предлагаемой работы, значительно сложнее определить ее место в системе общественных наук. Предметом дан­ ного исследования является определение понятия, места и роли культуры в человеческом обществе. Точнее, речь идет о вопросе, который за (последние годы вызывал много споров, причем дискуссии по нему часто заходили в тупик именно из-за неясности и неопределенности тер­ минологии. В этом труде автор поставил перед собой задачу не только определить понятие культуры, но и объединить в единую систему ряд органически связан­ ных с ней категорий, таких, как просвещение, образо­ вание, ценность, образ жизни, коммуникации и др., в дать им такое толкование, которое могло бы стать об­ щепринятым в науке. Автор отдает себе отчет в том, что он предпринимает лишь одну из попыток такого рода и хотел бы воспользоваться данной возмож­ ностью.

Весьма трудно определить, к какой области науки от­ носится предлагаемая в книге трактовка вопроса. Ближе всего она стоит к социологии, но от имеющихся в на­ стоящее время публикаций по социологии она отличает­ ся своим оугубо теоретическим характером. В ней ред­ ко встречаются ссылки на конкретные социологические исследования и измерения, хотя автор не только не преуменьшает значения эмпирии, но и сам при­ нимает активное участие в многочисленных эмпи­ рических исследованиях. Однако в данном случае им руководила мысль о том, что в целях обеспечения единства теории и практики в настоящее время назрела необходимость усилить разработки именно теоретиче­ ской стороны вопроса, потому что развитие социологии культуры ныне начинает принимать мировые масштабы. Разработка теоретических основ данной отрасли науки представляется весьма актуальной задачей.

философской точки зрения проблемы семиотики, теории коммуникации и информации, разумеется в той мере, в какой они имеют отношение к анализу культуры. Ис­ ходная точка работы также носит онтологический ха­ рактер: исходя из специфики общественного бытия че­ ловека, автор стремится вывести особенности развития человеческой культуры. Таким образом, более конкрет­ но вопрос можно поставить так: каково отношение социологии к онтологии общественного бытия человека.

В социологической литературе дается, с одной сто­ роны, несколько узкая трактовка этой проблемы, кото­ рая исключает, например, исследование структуры объективаций или творческой способности масс, кото­ рые, между прочим, можно исследовать и на эмпири­ ческом уровне, причем даже с математической точно­ стью, но вопрос упирается в то, что традиционные ста­ тистические методы для этого стали уже недостаточны­ ми. С другой стороны, социология имеет более широкое толкование, которое включает, по существу, все знания об общественной сущности человека и о развитии его как существа общественного. Марксистская трактовка со­ циологии опирается именно на такое широкое ее пони­ мание, хотя в ней есть и такие высказывания, которые можно отнести к более узкому ее пониманию. В этой трактовке предмет социологии определяется более ши­ роко, и именно такой подход делает ее и философской наукой. Социология имеет теорию, и эта теория в соот­ ветствии с требованиями марксистской научной идео­ логии, с помощью конкретных практических исследова­ ний выводит науку на уровень философских обобщений.

Таким образом, по своему характеру настоящая ра­ бота является и социологической и онтологической, в ней предпринята попытка найти такой угол зрения, в кото­ ром объединяются оба эти аспекта и при котором по­ ставленные конкретно вопросы социологии получают онтологическое толкование, а онкологическая точка зрения находит свое выражение в конкретных социоло­ гических исследованиях. С другими науками, в первую очередь с психологией и теориями семиотики и комму­ никации, данная работа, скорее, лишь соприкасается, и Ьни рассматриваются в ней лишь постольку, поскольку

зрения развития социализма Ленин указал на эту при­ чину в своей теории культурной революции, конкретно

говоря, нам осталось «только» одно: сделать наше на­ селение настолько «цивилизованным», чтобы оно поняло все выгоды от поголовного участия в кооперации и на­ ладило это участие. «Только» это. Никакие другие пре­ мудрости нам не нужны теперь для того, чтобы перейти к социализму. Но для того, чтобы совершить это «толь­ ко», нужен целый переворот, целая полоса культурного развития всей народной массы»1.

Мы процитировали это определение потому, что в нем Ленин этим неоднократно подчеркнутым, стоящим в кавычках словом «только» чрезвычайно четко опреде­ лил значение культурной революции. Политическая революция, захват власти, преобразование отношений собственности на средства производства являются толь­ ко началом революционного процесса, построение же коммунизма означает гораздо большее: создание такого уровня производства, при котором главную роль в соз­ дании ценностей будет играть не количество труда, а его качество. Для этого, однако, необходимо преобразова­ ние человека (причем не просто Человека с большой буквы, а реально существующего, действующего в кон­ кретных общественных условиях и порожденного именно этим обществом); иными словами, необходима культур­ ная революция. И это все более явно становится глав­ ной задачей общества (и тем самым подтверждается правота ленинского предвидения, выраженного в слове «только»), по мере того как экономическое развитие подходит все ближе к указанной Марксом критической точке, когда общественно необходимым становится пе­ реход от принципа абсолютного прибавочного труда к

сейчас подошли к этому моменту, что нашло свое вы­ ражение в самой идее развитого социализма.

Может возникнуть вопрос: почему в таком случае и в капиталистическом обществе столь интенсивно выдви­ гается на передний план научный, социологический и даже экономический интерес к культуре. В конечном счете, очевидно, по тем же причинам: развитие эконо­ мики и здесь достигло (а в некотором смысле и пре­ высило) критического рубежа, и это общество по-своему

решает эту проблему. Но при капитализме решение проблемы не включает в себя культурную революцию, а, скорее, напротив — предполагает своеобразную, ориентированную на потребление культурную контрре­ волюцию. Отсюда следует, что при капитализме даль­ нейший прогресс не может осуществляться без разре­ шения противоречий в области культуры. Именно это имел в виду Маркузе, говоря, что в наше время психо­ логические категории превращаются в политические. Подобная трактовка внешне перекликается с ленинской идеей культурной революции: ведь и у Ленина речь идет о том, что культурное развитие человека, все его по­ ведение (определяемое и психологическими категория­ ми) становится делом политическим. Но по существу концепция Маркузе представляет прямую противопо­ ложность ленинским положениям: Ленин хочет полити­ ческую революцию распространить на культуру в целом, Маркузе же политическую революцию хочет заменить •психологической «революцией».

Вследствие этого наука о просвещении, социология культуры, развивающаяся на базе марксистского миро­ воззрения, должна взять на себя и задачу борьбы с буржуазной «культурологией». Эта борьба, таким обра­ зом, неотделима от общего фронта идеологической борьбы и является ее органической, имеющей особое значение частью. Метод этой науки, сам способ ее су­ ществования не может ограничиваться только позитив­ ной разработкой вопросов, а с необходимостью должен включать в себя и постоянную борьбу с противополож­ ными взглядами. Ясно, что подобный подход только способствует данному развитию: он заставляет выраба­ тывать такую точку зрения, с которой можно обозревать «поле боя» в целом.

** *

Наконец, я хотел бы сделать несколько замечаний личного характера. Коль скоро настоящая работа име­ ет онтологический характер, то неизбежно встает во­ прос о том, какую связь она имеет с очень важным за последние десятилетия марксистским философским тру­ дом в этой области; мы имеем в виду «Онтологию об­ щественного бытия» Дьердя Лукача. Большая часть •публикуемой книги написана еще до выхода в свет этой работы, поэтому прямых ссылок на этот труд в ней мало. Переработку своего труда автор считал излиш­

ней, так как полагал, что его исследование соответству­ ет духутворчества Дьердя Лукача. Автор никогда не ■скрывал того, что является его учеником, и в течение длительного времени поддерживал с ним личную связь. Однако автор никогда не принадлежал к тому кругу ученых, которые твердо следовали каждому слову этого мыслителя, поскольку в годы молодости у автора были и другие учителя, как, например, Петер Вереш и Элемер Мухараи, Миклош Шомоди и Вильмош Лазар. Судьба была ко мне благосклонна, так как я мог быть с ними и ни от одного из них мне не пришлось отре­ каться. И именно потому, что эта многогранность твор­ чества учителей дала мне возможность смотреть на вещи с разных точек зрения, мое отношение к Лукачу не изменилось и до сих пор; я никогда не считал его библейским пророком, но и не отвернулся от него; тру­ ды его как при его жизни, так и сейчас я принимаю как основополагающие. Настоящая работа является данью уважения творчеству этого ученого. При этом автор выражает надежду, что и своими, пусть даже в ряде случаев отличающимися от его взглядов, научными ис­ следованиями попытался внести определенный вклад в развитие основных идей Д. Лукача.

ЧАСТЬ ПЕ Р ВАЯ

Глава первая

ЛИЧНОСТЬ — ОБЩЕСТВО — ОБЪЕКТИВАЦИЯ

Споры о дефинициях, несомненно, способствуют раз­ витию науки, но только в том случае, когда они доста­ точно обоснованы. Проводившиеся за последние годы дискуссии об определении понятий культуры и общест­ венного образования не привели, на наш взгляд, к удов­ летворительным результатам, и прежде всего потому, что к этому вопросу подходили исключительно с праг­ матической точки зрения. Культура, просвещение, об­ щественное образование и научное исследование по­ следнего не могут, однако, обойтись без точных дефи­ ниций не в силу нужды в скрупулезной основательности, а потому, что без ясных, исключающих всякую дву­ смысленность понятий мы не сможем прийти к устой­ чивым, внушающим доверие результатам. В последую­ щем изложении автор ставит целью способствовать процессу выработки такого рода понятий.

Диалектика деятельности и предмета

С какой бы стороны мы ни подходили к вопросу о культуре, мы не сможем обойти проблему противоре­ чий между деятельностью и предметом. Культура — в любой трактовке — является, с одной стороны, совокуп­ ностью деятельности, а с другой — совокупностью пред­ метов и продуктов деятельности людей. Поэтому прежде всего нужно выяснить характер противоречия между деятельностью и предметом.

Вкачестве исходной точки возьмем формулировку

С.Т. Мелюхина, определившего два вида противоречий вообще2. В первой группе «противоречивые пары» на­ ходятся в постоянном взаимодействии и взаимовлиянии друг с другом, их борьба является источником и внут­ ренним содержанием всякого развития. Таковы притя­ жение и отталкивание, борьба видов, классов. Во вто­ рой же группе противоречий, согласно С. Т. Мелюхину, между членами противоположных пар нет никакой

•ся и процессом и вещью, всякое движение является не­ прерывным процессом и одноврёменно рядом следующих друг за другом состояний. Иначе обстоит дело, напри­ мер, при столкновении двух электронов, при борьбе видов, классов. Электрон преобразовывается, лев по­ жирает газель, один из классов побеждает и отбирает власть у другого — тогда как непрерывность никогда не поглощает прерывности, и то и другое существует, как бы пронизывая друг друга в чувственном восприя­ тии и мышлении.

Диалектика прерывности и непрерывности не являет­ ся вымыслом человека, она является отражением объ­ ективной диалектики. В природе прерывность и непре­ рывность находятся в полном единстве, но особенностью нашего мышления и нервной системы является то, что это единство мы наблюдаем в определенной двойствен­ ности. Спорить о том, какова природа, если смотреть на нее не нашими глазами, так же бессмысленно, как и желать определить, что делает электрон, если мы его не измеряем. Между тем, именно на этом базируется концепция Сартра против диалектики природы (в его труде «Критика диалектического разума»)4. Согласно Сартру, диалектика присуща только обществу, а на природу она лишь проецируется человеческим сознани­ ем. Эта посылка ошибочна уже в своей основе: утверж­ дение о том, что природа — это нечто такое, что мы можем выразить только в диалектической форме, равно­ значно признанию того, что в природе априорно зало­ жена диалектика. Но диалектика — это не некий мисти­ ческий априорный принцип, а система форм нашего восприятия, созданная для отражения действительности. И если диалектика пригодна для отражения и выраже­ ния действительности, то это значит, что действитель­ ность диалектична.

Прерывность и непрерывность не находятся в со­ стоянии борьбы, однако их отношения нельзя односто­ ронне назвать «мирными». С точки зрения субъективной диалектики их отношения действительно есть отношения •борьбы: они являются беспрерывным процессом перехо­ да друг в друга, уничтожения и возрождения. Движение мы можем воспринять только как противоречие прерыв­ ности и непрерывности. Наше представление о любом явлении в мире всегда свидетельствует о его диалек­ тической двойственности, о единстве и противополож­ ности деятельности и предмета, движения и покоя.

«Движение, — говорит Ленин, — есть сущность време­ ни и 'пространства... (бесконечная) непрерывность (Копtinuitât) и «пунктуальность» (=отрицание непрерывно­ сти, п р е р ы в н о с т ь ) . Движение есть единство непре­ рывности (бремени и пространства) и прерывности (вре­ мени и пространства)... Мы не можем представить,, выразить, смерить, изобразить движения, не прервав; непрерывного, не упростив, угрубив, не разделив, неомертвив живого. Изображение движения мыслью есть всегда огрубление, омертвление, — и не только мыслью, но и ощущением, н не только движения, но и всякогопонятия. И в этом суть диалектики»5.

Речь идет здесь о единстве и противоположности процесса и предмета. Непрерывность, деятельность со­ ответствуют процессу, а прерывность, «пунктуаль­ ность»— предметам. Естественно, что нет деятельности, которая не была бы деятельностью, связанной с опре­ деленным предметом, и нет предмета, который не дей­ ствовал бы. Картина движения предстает в нашем восприятии всегда в этой двойственности, вначале расчлененно, чтобы затем вновь предстать как единое целое.

Это основное противоречие в различных формах на­ ходит отражение и в человеческом мышлении. Этим, в частности, можно объяснить характерную особенность языка: по имеющимся до сих пор данным, каждому человеческому языку свойственно разделение языковогоединства (предложения) на подлежащее и сказуемое.

И это ярко показывает, что, хотя в действительности обе части всегда находятся вместе, мыслить и говорить мы можем только разделив их. Вспомним остроумное сравнение Л. С. Выготского6, который пишет, что если мы думаем, к примеру, о мальчике, который вчера в; синей рубашке пробежал босиком по улице, то в мыс­ лях мы представляем всю картину сразу. Но если мы хотим это выразить, то единство надо расчленить (про­ износя слова одно за другим). Мысль, подобно навис­ шему облаку, которое рассеивается дождем также вы­ ражается в потоке слов.

Противоречие процесса — предмета, непрерывности и прерывности подобно противоречию волны-частицы в- физике, где волна, вероятно, непрерывна и имеет харак­ тер процесса, а частица имеет характер предмета-пре­