7941

161

ной, единой философской культурой. Такое состояние возможно в обществе с тоталитарным режимом, а в обществах с демократическим режимом и конституционно утверждаемым отсутствием единой идеологии существуют самые различные философские концепции, философские методы и философские убеждения. В философской терминологии всё это специфически отражается такими понятиями, как прагматизм, агностицизм, фатализм, волюнтаризм, солипсизм, идеализм, материализм, догматизм, релятивизм, плюрализм, консерватизм, конформизм, анархизм и т.д. и т.п. Так или иначе, но всё это многообразие знаний, позиций, убеждений в конечном счёте группируется в различные типы философских учений, школ, течений. Иногда это многообразие выражают полярными философскими позициями: идеализм и материализм, фатализм и волюнтаризм, диалектика и метафизика, реформизм и радикализм, пессимизм и оптимизм, национализм и космополитизм и т.д.

Формирование философской культуры общества осуществляется системой образования в обществе, в составе которой могут функционировать как государственные, так и негосударственные образовательные учреждения, в которых представлены разные по своему философскому мировоззрению педагоги. Уже это объясняет возможность формирования разной философской культуры у различных категорий населения. К тому же философская культура может формироваться у граждан и механизмами самообразования и самовоспитания, особенно с учётом современной сети Интернет и всей системы СМИ. Далее, философская культура отражает и состояние общественного бытия, и реальная жизнь может формировать самые разные философские позиции у групп населения.

Конечно, общество заинтересовано в том, чтобы у всех его граждан было единое и одновременно истинное, правильное философское мировоззрение. Но такое состояние как идеальное является скорее желаемым, чем реальным. Даже в условиях командно-административной системы в советское время существовали большие группы инакомыслящих и диссидентов с космополитическими, религиозными, буржуазно-дворянскими взглядами. Важно также помнить за-

162

мечание А. Моля, что в современных условиях общественное сознание людей всё менее зависит от общественного бытия и всё больше – от средств массовой информации.

164

Институт собственности не сделался ещё привычкой, не стал прочным регулирующим началом жизни народа. Освобождение крестьян на Западе было освобождением крестьянской собственности от лежащих на ней повинностей. И реформа 1861 года, и национализация земли в 1917 году не сделали крестьян собственниками земли. Крестьянин был наделён землей, но не собственностью. Исторически повинна в этом та форма крепостного уклада, которая сложилась в России: соединение крепостной зависимости с личным рабством. Получив землю по декрету о земле в 1917 году, крестьяне не прониклись ни идеей, ни ощущением собственности. За это и русское крестьянство и вся Россия поплатились, как считал II. Б. Струве, множеством человеческих жертв и великим разорением страны. Поэтому в России нужно не восстанавливать собственность (эта задача была бы относительно легка и проста), но нужно создавать собственность, как прочное настроение и устремление народных масс.

В статье «Итоги и существо коммунистического хозяйства», опубликованной в Берлине в 1921 году, П. Б. Струве говорит, что экономическая бессмысленность и историческая нелепость русского коммунизма состоит в отсутствии самой его основной экономической предпосылки, из которой вообще выросла вся марксистская организационно-экономическая идея социализма как могильщика и наследника капитализма: производственное обилие, созданное самим капитализмом. Отмена частной собственности и обобществление хозяйственного процесса, осуществлённого ради установления возможно большего равенства в пользовании благами между членами общества – это распределительная цель социализма, которая образует его уравнительную, или эгалитарную, идею. В сущности, только распределительная цель и эгалитарная идея социализма интересует и вдохновляет массы.

Обобществление хозяйства ради насаждения равенства может быть осуществлено лишь при проведении начала хозяйственного неравенства: либо социализм означает хозяйственный упадок или регресс, либо он должен быть «буржуазен». Это означает, что социализм, как обобществление хозяйства, мыслимый метод наиболее рационального устроения хозяйственной жизни, и

165

социализм, как уравнительный идеал, – не совместимы один с другим. Кто гонится за уравнительностью, тот теряет или губит хозяйственность, кто стремится к хозяйственности, тот должен отказаться от уравнительности.

Убедительные аргументы в пользу этих разумных доводов П.Б. Струве даёт Н.А. Бердяев в своей книге «Философия неравенства». «Неравенство, - пишет он, - есть могущественнейшее орудие развития производственных сил. Уравнение в бедности, в нищете сделало бы невозможным развитие производительных сил. Неравенство есть условие всяческого прогресса, всякой созидательной инициативы, всякого подбора элементов, более годных для производства. Неравенство создаёт социальную обстановку, в которой могут жить и удовлетворять свои потребности народы при невысоком развитии производительных сил». Вместе с тем, Н.А. Бердяев подчёркивал, что превращение собственности в орудие корысти, наживы и угнетения, духовно разрушает собственность и готовит почву для социалистического её отрицания. Буржуазнокапиталистическая эпоха оторвала собственность от онтологических корней.

В России существует негативное отношение к частной собственности, свойственное нашему менталитету. Практически все крупные русские мыслители отрицательно оценивали её роль. Служение себе, своему карману, всегда рассматривалось в России как нарушение моральных норм. Л. Толстой в произведении «Так что же нам делать?» рассматривает кажущийся неразрешимым вопрос о том, каким образом одни пользуются трудом других. Делается это посредством собственности: «Банкиры, торговцы, фабриканты, землевладельцы трудятся, хитрят, мучаются из-за собственности; чиновники, ремесленники, землевладельцы бьются, обманывают, угнетают, страдают из-за собственности; судьи, полиция охраняют собственность». И вот какой вывод делает писатель: «Собственность есть корень всего зла».

Интересные догадки и гипотезы о проблеме собственности и путях разрешения её противоречий высказал Н.Г. Чернышевский, которые, как он считал, имеют «очень сильную степень вероятности», почти равняющуюся «несомненности». Он точно определил главную тенденцию самого экономического

166

развития – возрастание обобществления труда, рост крупной промышленности требует, чтобы хозяином производства был сам труженик. Одной свободы работника недостаточно. Вместо наёмного труда требуется уже другая форма труда, более заботливое, более добросовестное отношение к делу, чтобы каждый работник видел побуждение к добросовестному труду не в постороннем надзоре, а в собственном своём расчёте. Экономическая история идёт от конкуренции к развитию принципа товарищества. Цель исторического развития в том, что «человечество, действительно, идёт к замещению вражды, принимающей в промышленных делах форму конкуренции, товариществом, союзом». Зародыши начала будущего Н. Чернышевский обнаруживает в экономической ткани настоящего: «...В сфере громадных предприятий стала всё сильнее и сильнее выступать тенденция, противоположная безграничному праву частной собственности...» Это акционирование, «когда частная собственность мешает осуществлению громадных предприятий, замышляемых акционерными обществами, закон устраняет её с их пути посредством экспроприации, которая всё больше и больше входит в законное право и при столкновениях государственной деятельности с частной собственностью... Тут везде – нечто похожее на коммунизм...» Это предопределяет неизбежность краха отношений капиталистического угнетения, ликвидации частной собственности вообще. Н. Г. Чернышевский фиксирует её историческую обречённость и показывает преимущество такого строя, «когда отдельные классы наёмных работников и нанимателей труда исчезнут, вменившись одним классом людей, которые будут работниками и хозяевами вместе». Он верно, на наш взгляд, указывает на социалистический характер исторической перспективы, где социализм – экономическая необходимость.

Для нас всё же более интересна и актуальна точка зрения тех мыслителей, которые обосновывают историческую необходимость частной собственности, раскрывают её позитивный, созидающий характер, а так же историческую судьбу и пределы функционирования. Начнём с В. С. Соловьёва, который считал, что основание собственности заключается в самом существе человеческой

167

личности. Это признают все серьёзные философы новых времён. Уже в содержании внутреннего, психического опыта мы отличаем себя от своего. Все являющиеся в нас мысли, чувства и желания мы различаем как свои от того, кому они принадлежат. Для действительности и полноты бытия недостаточно «себя», а необходимо иметь «своё». Вл. Соловьёву вторит С. Л. Франк в работе «Духовные основы общества»: «Все романтические осуждения частной собственности, как санкционирование личной корысти и эгоизма несостоятельны по той простой причине, что человек есть не чисто духовное, а телесно-духовное существо, и что поэтому его телесность есть не только преграда, но в основе своей, прежде всего орудие его духовности, так что само одухотворение и облагораживание личности идёт не через голое отрицание её телесности, а через постепенное подчинение её духовному началу». Но властвование человека над определённой сферой материальных благ по своему размеру, в количественном отношении отнюдь не абсолютно и не безгранично, поскольку оно ограничено интересами общественного целого, задачами наиболее плодотворного сотрудничества. Государство имеет право и обязанность регулировать частную собственность, может ставить ей известные пределы и налагать на собственника определённые обязанности. Собственность не имеет значения абсолютной власти над определённой сферой благ, права по личному произволу пользоваться вещами и злоупотреблять ими. Все европейские государства должны были от системы абсолютной свободы собственности перейти к системе её ограничения в многообразном социальном законодательстве. Именно система абсолютной свободы и неприкосновенности собственности повинна в том, что она своими недостатками породила в качестве реакции на себя гибельные заблуждения социализма.

Н. А. Бердяев и С. И. Булгаков дают христианскую трактовку частной собственности. Христос учил о благодатной, блаженной, божественной бедности как высшей свободе и красоте духа, учил отдавать свои богатства, призывал накормить голодного и отдать последнюю рубашку. Он утверждал, что легче верблюду пройти через угольное ушко, чем богатому войти в Царство небес-

168

ное. Но это, как пишет Н. Бердяев, не имеет ничего общего с социализмом и не содержит рецепт внешнего социального устройства, о котором в Евангелии ничего не сказано. Христос хотел сказать, что богатые легко делаются рабами материального мира, материальных вещей, что они лишены свободы духа и потому затруднено для них вхождение в Царство небесное. С.И. Булгаков же считает, что Откровение даёт вполне определённые руководящие нормы общественного устройства. Первая норма состоит в том, что каждый должен трудиться в меру своих сил и умений; эта заповедь труда и святыня труда исключает социальную праздность, заставляет стремиться к трудовому хозяйству с превращением всех рентных доходов в трудовые. Второй нормой служит забота о слабых и угнетённых. Нормальным с точки зрения этих принципов представляется такой общественный строй, в котором не было бы места для социальной праздности, существовала бы общая обязанность труда, соответственно склонностям и способностям, и в котором не было бы теперешнего различия между богатыми и бедными. Этот строй зовётся социализмом.

С. Булгаков подчёркивал, что для того, чтобы давать сравнительную оценку развития хозяйственных форм необходима только одна высшая ценность – свобода личности, правовая и хозяйственная: «И наилучшей из хозяйственных форм, какой бы она не называлась и какую бы комбинацию капитализма и социализма, частной собственности и общественной собственности она не представляла, является та, которая наиболее обеспечивает для данного состояния личную свободу, как от природной бедности, так и от социальной неволи».

Последовательным защитником частной собственности является И. Ильин, взгляды которого представляют несомненный практический интерес. Он говорит о начинающемся от Бога и духа утверждающем начале частной собственности. Кто отвергает частную собственность, тот отвергает и начало личного духа. Отмена частной собственности противоестественна, ибо она связана с человеческой природой, с телесным и душевным устройством человека, с жиз-

169

нью человеческого инстинкта, с теми внутренними мотивами, «которые заставляют человека трудиться над внешними вещами и строить хозяйство. Корни частной собственности в индивидуальном способе жизни, данном человеку от природы».

И. Ильин разумеет под частной собственностью господство лица над вещью – господство полное, исключительное и прочим обеспеченное правом, т. е. обычаем, законом и государственной властью. Идея частной собственности не выдумана праздновольно лукавыми и жадными людьми, как наивно думали Руссо и Прудон. Напротив, она вложена в человека и подсказана ему природой, подобно тому, как от природы человеку даны индивидуальное тело и индивидуальный инстинкт. Поэтому надо руководствоваться не уравнивающей справедливостью (всем поровну), а распределяющей («каждому своё, кто чего заслужил»). Это значит оберегать слабых, нуждающихся, больных и беспомощных, связывать благополучие целого с благоденствием личности; и, наконец, будить и поощрять во всех слоях народа качественные, творческие силы человеческого инстинкта и духа.

Должно ли быть государство левиафаном, стремящимся к изъятию и огосударствлению частной собственности, превращать граждан посредством «экспроприации» и «конфискации» в стадо зависимых и беззащитных рабов? Раскрывая и обосновывая духовный смысл частной собственности, И. Ильин писал, что она соответствует тому индивидуальному способу бытия, который дан человеку от природы. Она вызывает в человеке инстинктивное побуждение и духовные мотивы для напряжённого труда, развивая хозяйственную предприимчивость и личную инициативу; даёт собственнику чувство уверенности, доверия к людям, к вещам, земле, желание вложить в хозяйственный процесс свой труд и свои ценности; учит человека творчески любить труд и землю, свой очаг и родину; побуждает и воспитывает в человеке правосознание, воспитывает в человеке чувство хозяйственной солидарности, не нарушающей хозяйственную свободу, ибо каждый собственник, богатея, обогащает и своё окружение, и само народное хозяйство.

170

Обладание собственностью приучает человека к самостоятельности и ответственности, помогает осознать своё место, как по отношению к ближним своим, так и череде сменяющих друг друга поколений. Оно обеспечивает человеку правовую автономию и защищает его от произвольного вмешательства и злоупотреблений со стороны государства или общества.

Частная собственность есть естественный уклад человеческих душ, она создаёт естественную, на основе живого инстинкта, мотивацию хозяйственного труда. Кто хочет отменить частную собственность, тот должен сначала «переплавить» естество человека и стиль человеческой души в какое-то невиданное коллективно-чудовищное образование. Но пока человек живёт на земле в виде инстинктивного и духовного «индивидуума» он будет желать частной собственности. Навыки тысячелетий, порождённые самой природой, нельзя отменить простым запретом. Частная собственность зовёт человеческий инстинкт к труду, а отменяя её, надо заменить её зов чем-нибудь равносильным. Надо устранять вредные и несправедливые неравенства, и устанавливать новые, жизненно полезные и справедливые неравенства. Надо сочетать строй собственности с «социальным» настроением души: свободное хозяйство с организованной братской справедливостью.

В то же время, частная собственность, по мнению И. Ильина, опасна, если отсутствует её социальное понимание. Это важно особенно для тех, кто видит во введении в России института частной собственности чуть ли не панацею от всех бед. Это не в бровь, а в глаз нашим реформаторам. Пророческим оказалось и другое высказывание И. Ильина, что введение коммунизма не только не скомпрометирует идею частной собственности, но и окончательно реабилитирует её. Ложный путь непременно вернёт человека на верную дорогу, ибо рано или поздно он увидит свою ошибку после неудач и страданий. И ещё одно прогностическое рассуждение И. Ильина. Институт частной собственности необходим, целесообразен и верен, но наличное распределение имущества может быть неверным и нецелесообразным. Нет необходимости, чтобы люди делились на сверхбогатых и нищих, или на монопольных работодателей и беззащитных