7941

191

Демократия – это довольно сложное и одновременно противоречивое явление, так как обслуживает одновременно как партнёрские, так и протестные формы взаимодействия. Поэтому она должна быть гибкой и в равной степени открытой, в частности, и к протестным формам проявления гражданского общества. Часто демократия понимается как стихийная форма движения, как протест. Это одностороннее и упрощенное понимание демократии. В частности, представители анархизма под демократией понимали уничтожение государства. Возникает вопрос, а дальше что, – уничтожили, разрушили государство, как известно, уничтожать, рушить легче, чем совершенствовать старое, отжившее и создавать новое, аналогов которому нет в настоящем.

Демократия не есть что-то раз и навсегда заданное, она есть деятельность поливариативной направленности на расширение прав и свобод человека. Деятельность человечества, несмотря на самые громкие победы и поражения, не останавливается на достигнутом. «Демократия, – как писал русский мыслитель П. Новгородцев, – не есть нечто высшее и окончательное, что стоит только достигнуть её, и всё остальное приложится, теперь приходится признать, что демократия, вообще говоря, есть не путь... она есть всегда только распутье, ни один путь тут не заказан, ни одно направление тут не запрещено»[4, 397]. Следовательно, будущее демократии в деталях непредсказуемо, ибо на её дальнейшее развитие влияет бесчисленное множество факторов технологического, исторического, экономического, политического и культурного характера. В зависимости от того, какие сочетания из них окажутся решающими, возникает риск трансформации её либо в анархию, либо в охлократию (Киргизия), либо в диктатуру. Итак, самоуспокоенность и почивание на лаврах в деле практического развития демократии категорически неприемлемы – таков общеметодологический наказ философской теории.

192

Литература

1.Тоффлер, Э. Метаморфозы власти: Знание, богатство и сила на пороге XXI века / Э. Тоффлер. – М.: АСТ: АСТ Москва, 2009. – 669 с.

2.Гневашева, М.В. Футурологическая концепция А. Тоффлера / М.В. Гневашева. – М.: 1987. – с. 165.

3.Пшеворский, А. Демократия и рынок. Политические и экономические реформы в Восточной Европе и Латинской Америке / Пер. с анг.; Под ред. В.А. Бажанова. / А. Пшеворский. – М.: 2000. - с. 270.

4.Новгородцев, П. Демократия на распутье / Мухаев Р.Т. Хрестоматия по теории государства и права, политологии, истории политических и правовых учений. / П. Новгородцев. – М.: Изд-во «ПРИОР», 2000. – 1004 с.

194

В узком смысле риторика – это наука о живом слове, об ораторской (публичной) деятельности и ораторском мастерстве. В широком смысле слова – риторика – это наука о «способах построения выразительной речи во всех областях речевой деятельности»[17, 420], «наука об убедительной и действенной речи в различных ситуациях речевого общения»[3, 197] . Иногда риторику в широком смысле слова называют неориторикой.

В современной западной литературе утверждается, что предметом риторики являются «любые разновидности речевой коммуникации (дискуссии, полемика, переговоры, беседы, интервью и т.д.), рассмотренные под углом зрения осуществления некоторого (для каждого жанра своего) заранее выбираемого воздействия на получателя сообщения. Иначе говоря, современная риторика (или неориторика) есть «наука об условиях и формах эффективной коммуникации»[14, 364]. В соответствии с этим она изучает различные виды убедительной и действенной речевой коммуникативной деятельности. В данном случае понятия неориторики и теории речевой коммуникации в указанном смысле совпадают. В то же время понятие «речевая коммуникация» более широкое по своему содержанию, чем понятие «риторическая коммуникация», ибо речевая коммуникация не сводится только к ораторской (публичной) деятельности, т.е. к риторической коммуникации, которая выступает в качестве её отдельного вида. В итоге понятие теории речевой коммуникации, изучающей различные формы речевой деятельности: и эффективные, и неэффективные, и публичные, и непубличные, является более широким по содержанию, чем понятие теории риторической коммуникации, исследующей убедительные, действенные формы речевой деятельности, которые могут носить и публичный (риторика в узком смысле слова), и не только публичный, но и непубличный характер (риторика

вшироком смысле слова – неориторика).

В1965 году Б. Франц-Берингер вводит термин «риторическая коммуникация», определяя её как трансцендентальную конструкцию убеждения. «Риторическая коммуникация – это умение убедить другого, сообщить другому свою уверенность и веру, связанную с определённой системой ценностей и шкалой

195

осмысленной реальности, это форма общения, основанная на взаимосвязи информационного воздействия, аргументации и компетенции её участников»[4, 864]. Греческая риторика стала первой теорией персуазивной (лат. persuasio – убеждение) речевой деятельности. В настоящее время «риторическая коммуникация специфицируется как антропокоммуникация, отличающаяся от компьютерной и гетерогенной (осуществляемой между носителями естественного и искусственного интеллекта) коммуникаций»[4, 865].

Рассмотрим соотношение понятий «коммуникативистика», «теория коммуникации», «теория социальной коммуникации». Отечественный исследователь Н.Б. Зазаева отмечает, что «коммуникативистика изучает коммуникацию на философском уровне как одно из атрибутивных свойств человеческого общества и культуры»[5, 124]. Этим коммуникативистика отличается от теории коммуникации, изучающей наиболее общие закономерности коммуникации в различных областях действительности и прежде всего в различных сферах общественной жизни. Здесь большое внимание уделяется созданию коммуникативных технологий работы с индивидуальным и общественным сознанием[3; 310-311]. Теория же социальной коммуникации исследует процессы информационного обмена только в обществе с использованием многочисленных систем связи, созданных людьми.

Следует заметить, что современная риторика, содержание которой носит дискуссионный характер, нуждается в уточнении и других используемых ею терминов и устранении их неоднозначных трактовок. Требуют рассмотрения соотношение таких понятий, как риторика и красноречие, общение и коммуникация, общение и деятельность, общение и воздействие, социальная коммуникация и речевая коммуникация, вербальная и невербальная коммуникация; межличностная, публичная и массовая коммуникация; социальное поведение и коммуникативное поведение и т.д.

Постараемся уточнить содержание понятий «риторика» и «красноречие». Термин «красноречие» в «Толковом словаре живого великорусского языка» В.И. Даля объясняется как умение говорить и писать красиво, убедительно и

196

увлекательно[6, 12]. В «Словаре русского языка» С.И. Ожегова красноречие определяется как дар речи, ораторский талант и ораторское искусство[19, 266]. Подобные трактовки понятия «красноречие» (красноречие как ораторский талант, дар, умение, как ораторское искусство) нетождественны понятию «риторика» как теории ораторского искусства, как не только искусства красноречия, а как теории красноречия. Данные понятия пересекаются, но не являются идентичными. Понятие «риторика», включающее в себя теоретические взгляды на ораторское искусство и принципы практического овладения приёмами красноречия, является более широким по своему содержанию, чем понятие красноречия как ораторского таланта, дара, умения, как ораторского искусства.

В этой связи необходимо вспомнить, что уже в древности возникло два подхода к пониманию сущности теории ораторского искусства. Согласно первому подходу, риторика – это искусство убеждать, т.е. главным в выступлении оратора является содержание речи, следовательно, мысли и идеи, излагаемые им. Так, основоположник риторики как науки, античный философ Аристотель (IV век до н.э.) считал, что риторика – это «способность находить возможные способы убеждения относительно каждого данного предмета»[2, 19]. При этом он справедливо подчёркивал, что «чересчур блестящая речь делает незаметными как характеры, так и мысли»[2, 19], ибо любые тропы и стилистические фигуры, украшающие речь оратора, являются лишь внешней формой мысли, а форма, естественно, должна находиться в гармонии с содержанием, которое должно доминировать. Исходя из этого, по нашему мнению, можно говорить о мере выразительности и мере содержательности речи. Нарушение меры выразительности речи (злоупотребление выразительными средствами) ведёт к нарушению меры содержательности речи, т.е. делает выступление оратора бессмысленным. Нарушение же меры содержательности речи (чрезмерная смысловая насыщенность) ведёт к нарушению меры её выразительности (речь лишается яркости, изысканности, силы эмоционального воздействия), что и делает выступление оратора неинтересным, не доставляет удовольствия слушателям, не достигает поставленной цели.

197

Согласно второму подходу, риторика есть искусство украшения речи, т.е. главное в речи оратора – не содержание, а форма. В этой связи римский оратор Марк Фабий Квинтилиан (I век н.э.) утверждал, что убеждение лишь одна из целей оратора. Хотя суть выступления оратора можно выразить, по мнению Квинтилиана, такими глаголами, как поучать, возбуждать и услаждать, риторика, как отмечает О.В. Петров, «из искусства «убедительной речи» превращалась у него в искусство красноречия»[16, 3]. Квинтилиан писал: «Нам следует пользоваться богатым выбором слов умело, так как мы должны иметь перед глазами не рыночную болтовню, а настоящее красноречие»[2, 38]. Таким образом, давая определение риторики, Аристотель и Квинтилиан по-разному расставляли акценты. Аристотель рассматривал риторику прежде всего как искусство убеждения (главное – содержание, но при этом он не отрицал и роль формы – выразительных средств), а Квинтилиан – как искусство красноречия (он отдавал предпочтение не содержанию, а форме).

В дальнейшем различные варианты абсолютизации формы в речи оратора (нарушение меры выразительности речи, т.е. злоупотребление тропами и стилистическими фигурами, и как следствие этого – потеря её содержательности) привели к тому, что понятие «риторика» стало употребляться и в негативном смысле, согласно которому риторика – это «красивая, напыщенная, но мало содержательная речь»[12, 704].

И.Б. Голуб в этой связи пишет: «Из-за совмещения в термине «риторика» разных, противоречивых значений он представляется нам неудобным, и мы отдаём предпочтение русскому термину «красноречие», использование которого у нас имеет давнюю традицию»[6, 13]. Тем не менее, автор называет свою книгу «Риторика». Следует возразить данному автору: термин «риторика» тоже имеет давнюю традицию в русской культуре. Так, появление первой русской «Риторики» относится к 1620 году; далее вышли в свет «Риторика» Феофана Прокоповича (XVII -XVIII вв.); «Риторика» М.В. Ломоносова (1748); «Детская риторика, к пользе и употреблению юношества сочинённая» (1787); «Ри-

198

торики» А.С. Никольского, И.С. Рижского, Н.Ф. Кошанского и других[3, 217227].

Поэтому нельзя отдать предпочтение русскому понятию «красноречие», исключив при этом понятие «риторика», как это пытаются сделать некоторые отечественные исследователи, озабоченные не всегда верным (в данном случае это именно так) стремлением очищения русского языка от иностранных слов. В этой связи следует вспомнить, что понятие «риторика», как уже отмечалось, имеет многовековую историю своего существования, оно возникло в эпоху Античности и тесно связано с важнейшими культурными тенденциями развития человеческой цивилизации. Да и у нас это понятие оставило заметный след, ибо с ним связан значительный пласт русской культуры. Кстати, именно в русской риторике подчёркивалось, что выразительность и красота речи должны способствовать повышению её убедительности. Такую точку зрения отстаивали М.В. Ломоносов и М. Сперанский. По мнению М. Ломоносова, риторика «есть искусство о всякой данной материи красно говорить и тем преклонять других к своему об оной мнению»[10, 91].

М. Сперанский, в свою очередь, утверждал, что риторика «есть дар потрясать души, переливая в них свои страсти, и сообщать им образ своих понятий» [13, 82]. Однако заметим, что представители русской риторики часто отождествляли понятия риторики и красноречия. Вышеприведённые определения риторики, данные М. Ломоносовым и М. Сперанским, по мнению исследователя О.В. Петрова, «соответствуют античной позиции Аристотеля, не противоречат понятиям неориторики и даже в ХХ веке из него исходили такие авторитеты, как П. Сергеич (П.С. Пороховщиков) и А.Ф. Лосев»[16, 4].

Будучи внутренне противоречивой, так как без этой противоречивости невозможно её дальнейшее развитие, риторика как наука в традиционном смысле слова есть диалектическое единство теории и практических приёмов ораторской деятельности. Ораторская же деятельность в свою очередь есть единство доказательности, убедительности и выразительности речи, содержа-

199

ния и формы, рационального и эмоционального, рационального и иррационального, вербального и невербального.

В рамках неориторики очень важным вопросом теории речевой коммуникации, а также теории риторической коммуникации как теории воздействия, аргументирования и убеждения является вопрос о соотношении понятий «общение» и «коммуникация». В современной литературе существуют различные подходы к решению данной проблемы. Термин «коммуникация» происходит от лат. communico – делаю общим, связываю, общаюсь. Под коммуникацией в человеческом обществе часто подразумевают общение (почти синоним во всех языках, кроме русского). Такой точки зрения придерживаются отечественные ученые Л.С. Выготский, А.А. Леонтьев[9], в западной литературе – Т. Парсонс, К. Черри и другие. По мнению Т. Парсонса, коммуникация как общение между людьми предполагает наличие следующих элементов: 1) действие актора или носителя сообщения; 2) ответная реакция реципиента; 3) содержание коммуникативного процесса; 4) взаимные роли, связывающие участников коммуникативного взаимодействия[15, 468]. В свою очередь К. Черри отмечает, что под словом «коммуникация» понимается «социальное общение» с использованием многочисленных систем связи, выработанных людьми, среди которых главными, «несомненно, являются человеческая речь и язык»[21, 23-24].

Согласно другому подходу, необходимо дифференцировать понятия «коммуникация» и «общение». Именно такую точку зрения высказывает отечественный исследователь М.С. Каган[7]. Он считает, что коммуникация и общение различаются в следующих отношениях: 1) «общение имеет и практический, материальный, и духовный, информационный, и практически-духовный характер, а коммуникация является чисто информационным процессом – передачей тех или иных сообщений»; 2) коммуникация есть субъект-объектная связь, где субъект передаёт определённую информацию (знания, деловые сообщения, факты, указания, приказы, распоряжения и т.д.), а объект является пассивным получателем информации, который должен её принять, понять и в соответствии с этим определённым образом поступать. В итоге коммуникация, по мне-

200

нию М.С. Кагана, является процессом однонаправленным: информация передаётся только в одну сторону, при этом адресатом может быть человек, животное или техническое устройство. Общение же является субъект-субъектной связью, при которой «нет отправителя и получателя сообщений – есть собеседники, соучастники общего дела». В общении информация циркулирует между партнёрами, поскольку они оба активны, следовательно, процесс общения, в отличие от коммуникации, носит двунаправленный характер. Коммуникация монологична, а общение диалогично[7, 143-146].

Другой отечественный исследователь А.В. Соколов также настаивает на дифференциации понятий «общение» и «коммуникация». Согласно его позиции, общение – одна из форм коммуникационной деятельности. В качестве критериев выделения форм коммуникационной деятельности выступают целевые установки партнёров по коммуникации. А.В. Соколов[20, 24-28] рассматривает следующие варианты отношений между участниками коммуникации: 1) субъект-субъектное отношение (диалог равноправных партнёров). Такая форма коммуникации и есть общение; 2) субъект-объектное отношение, свойственное коммуникационной деятельности в форме управления, когда коммуникатор рассматривает реципиента как объект коммуникативного воздействия, средство достижения своих целей; 3) объект-субъектное отношение, свойственное коммуникационной деятельности в форме подражания, когда реципиент целенаправленно выбирает коммуникатора в качестве образца для подражания, а последний при этом может даже не осознавать своего участия в коммуникативном акте.

Некоторые исследователи заявляют, что понятие «коммуникация» является более широким по содержанию, чем понятие «общение». Так, В.Б. Шапарь утверждает, что «коммуникация – понятие, близкое к понятию общения, но расширенное. Это связь, в ходе которой происходит обмен информацией между системами в живой и неживой природе. Коммуникативный акт анализируется и оценивается по следующим компонентам: 1) адресант – субъект коммуникации; 2) адресат – кому направлено сообщение; 3) сообщение – передаваемое содер-