§ 3. Подведомственность дел третейским судам Понятие и природа подведомственности дел третейским судам

Проблема подведомственности дел третейским судам приобретает особое значение в связи с принятием нового процессуального законодательства. В силу своего процессуального характера она может стать предметом анализа только в рамках процессуальной и смешанной теорий правовой природы третейского суда, где определение подведомственности дел третейскому суду осуществляется с использованием закрепленных в законе общих критериев, с помощью которых гражданские дела распределяются между различными юрисдикционными органами. Правовое регулирование подведомственности дел в договорной теории реализуется через установление сферы применения третейской формы разрешения споров.

Использование норм института подведомственности позволит распределить гражданские дела между различными органами, осуществляющими защиту гражданских прав, поставить третейские суды в один ряд с судами государственными, придать новый импульс третейскому разбирательству как перспективному и эффективному способу разрешения правовых конфликтов.

В настоящее время проблема подведомственности дел третейским судам освещается в научной литературе недостаточно, в основном в рамках исследований по общим вопросам подведомственности. С этим связана тенденция к использованию иных правовых институтов, в том числе заимствованных из других правовых систем, что в некоторой степени может способствовать более глубокому исследованию третейского разбирательства, однако ни в коей мере не умаляет значение межотраслевого института подведомственности. Некоторыми учеными вообще ставится под сомнение существование подведомственности применительно к третейским судам. Так, например, М.А. Дубровина полагает, что понятие "подведомственность споров третейским судам" не вполне подходит для определения относимости споров к ведению арбитража, а говорить о подведомственности каких-либо дел, по ее мнению, можно лишь в отношении государственных органов, чья предметная компетенция прямо устанавливается законом; именно такое отнесение той или иной категории дел к ведению конкретного органа позволяет говорить о подведомственности *(407). С учетом этого М.А. Дубровина предлагает использовать понятие "допустимость рассмотрения спора третейским судом (арбитражем)", отмечая, что допустимость рассмотрения спора арбитражем в отличие от подведомственности имеет двойственную юридическую природу. В материально-правовом аспекте допустимость рассмотрения спора арбитражем служит условием действительности арбитражного соглашения, в процессуальном аспекте допустимость рассмотрения спора арбитражем, как и подведомственность, является предпосылкой права на обращение в арбитраж *(408). С позицией М.А. Дубровиной нельзя согласиться по следующим причинам. Прежде всего, искусственное выделение нового института допустимости рассмотрения спора арбитражем (третейским судом) неизбежно порождает проблемы в применении норм о подведомственности дел государственным судам, проблемы в распределении юридических дел между разными по природе юрисдикционными органами. Институт договорной подведомственности во многом утрачивает свое значение, а действие распределительного механизма подведомственности практически парализуется.

Кроме того, необходимо заметить, что допустимость выступает в качестве составного элемента одного из критериев подведомственности - характера спорного правоотношения, и в этом качестве допустимость как правовая категория определяет круг споров, в отношении которых законом может быть установлена договорная подведомственность. Правовая конструкция допустимости рассмотрения спора третейским судом может быть использована при анализе материально-правового института арбитражного соглашения, поскольку, как было верно отмечено М.А. Дубровиной, с ее помощью становится возможным выделение критериев действительности третейского соглашения. В рамках критического анализа позиции М.А. Дубровиной следует отметить, что в науке устоялось мнение о том, что признание арбитражных соглашений в широком смысле слова означает допустимость с точки зрения действующего права разрешения споров по соглашению сторон путем арбитража *(409).

О.Ю. Скворцовым высказано мнение о необходимости применения института арбитрабельности для обозначения предметной компетенции третейских судов *(410), при этом он подчеркивает, что арбитрабельность является более узким понятием, нежели подведомственность, - правовым механизмом, который не конкурирует со своим родовым институтом и является лишь одним из элементов института подведомственности, обеспечивающим распределение дел между различными юрисдикционными звеньями (в нашем случае относящим при наличии определенных условий некоторые категории споров к подведомственности третейских судов) *(411).

Анализ круга дел, отнесенных законом к юрисдикции третейских судов (арбитражей), проведенный М.А. Рожковой, дает ей основания для вывода, что их компетенция совпадает в отношении споров, возникающих из гражданских правоотношений; иными словами, к компетенции третейских судов отнесено рассмотрение и разрешение дел, которые одновременно подведомственны и государственным судам. Таким образом, по мнению М.А. Рожковой, в большинстве своем юридические дела, возникающие из гражданских правоотношений, обладают свойством подведомственности, которое позволяет относить их к компетенции как государственных судов, так и к компетенции третейских (арбитражей) *(412). Далее М.А. Рожкова пишет, что для цели определения наличия (или отсутствия) своей компетенции на рассмотрение переданного ему на разрешение коммерческого спора третейский суд должен установить арбитрабельность этого спора. В свою очередь, понятие арбитрабельности она рассматривает как производное от понятия подведомственности: оно, по ее мнению, представляет собой своего рода разновидность подведомственности, но уже применительно к делам, рассматриваемым третейским судом *(413).

Институт арбитрабельности заимствован российской правовой доктриной из иностранного права, регулирующего отношения, возникающие при рассмотрении споров в международном коммерческом арбитраже *(414).

Арбитрабельность в международной практике традиционно трактуется в широком и узком смыслах. В узком смысле данный термин употребляется для обозначения категории споров, которые могут быть переданы на рассмотрение арбитража *(415), и в этом ракурсе арбитрабельность пересекается с подведомственностью. Арбитрабельность в широком смысле, помимо прочего, охватывает вопросы, связанные с существованием и действительностью арбитражного соглашения. Концепция широкого смысла понятия арбитрабельности в настоящее время не находит большого количества сторонников среди правоведов и подвергается критике.

В теории арбитража существуют две группы проблем, связанных с арбитрабельностью. Первая группа, получившая название "субъективной арбитрабельности", или арбитрабельности ratione personae, охватывает вопросы, связанные с допустимостью участия некоторых субъектов в третейских правоотношениях. Вторая группа проблем получила название "объективной арбитрабельности" и связана с характером дела, об арбитрабельности которого ставится вопрос. Рассматриваемые проблемы в своей содержательной части перекликаются с критериями подведомственности дел третейским судам, которые будут раскрыты далее.

Несмотря на некоторое сходство рассматриваемых правовых институтов, нельзя признать целесообразным использование института арбитрабельности для нормативной регламентации предметной компетенции третейских судов по следующим причинам:

- арбитрабельность в силу своей природы не носит межотраслевого характера, а потому эффективность работы этого механизма в отечественной системе гражданской юрисдикции можно поставить под сомнение. Концепция арбитрабельности, как и допустимости рассмотрения споров третейским судом, в некоторых аспектах тяготеет к договорной теории правовой природы третейского суда, что можно расценивать и как ее преимущество, проявляющееся в международном коммерческом арбитраже при соотнесении моделей правового регулирования арбитража различных государств;

- арбитрабельность нормативно практически не соотносится с подведомственностью гражданских дел государственным судам и сферой их компетенции, что неизбежно приведет к возникновению больших затруднений в правоприменительной деятельности;

- критериев, определяющих распределение гражданских дел между различными юрисдикционными органами в рамках института арбитрабельности, явно недостаточно, что будет показано далее.

Совершенно неоправданным и бесперспективным представляется использование применительно к третейскому разбирательству института подсудности, предлагаемое некоторыми авторами *(416), поскольку в третейском соглашении под страхом недействительности должен быть определен конкретный третейский суд, в который передается дело. О невозможности применения понятия "подсудность" для определения предметной компетенции третейских судов говорит и М.А. Дубровина *(417).

Таким образом, для урегулирования отношений, возникающих в связи с отнесением гражданских дел к ведению третейского суда, наиболее целесообразным представляется использование межотраслевого процессуального института подведомственности, применение которого обеспечивает единство и системность правового регулирования процессуальных отношений. О.Ю. Скворцов отмечает, что поскольку третейские суды включены в юрисдикционную систему Российской Федерации в качестве органа защиты гражданских прав, то одним из основных институтов, определяющих и фиксирующих компетенцию третейских судов при разрешении гражданско-правовых споров, является институт подведомственности *(418). По его мнению, при наличии сложноструктурированной системы, в рамках которой разрешаются споры одного характера (гражданско-правовые), необходим единый процессуальный институт, который обеспечивал бы распределение дел между различными звеньями такой системы и исключал бы дублирование функций *(419).

Ю.К. Осипов определял подведомственность как круг споров о праве и иных материально-правовых вопросах индивидуального значения, разрешение которых отнесено к ведению тех или иных органов государства, общественности либо органов смешанного характера *(420). Подведомственность в широком понимании, отмечает К.А. Чудиновских, должна означать нахождение какого-либо предмета или группы предметов в ведении определенного органа государства, должностного лица или общественной организации соответственно выполняемым ими функциям *(421).

Нормы, регулирующие отношения, связанные с отнесением к ведению третейских судов определенных категорий гражданских дел, являются составной частью межотраслевого института подведомственности. Именно поэтому исследование проблемы подведомственности дел третейским судам и практическое применение норм законодательства необходимо осуществлять с учетом выделяемых в науке принципов института подведомственности.

1. Принцип общей подведомственности юридических дел органам судебной власти государства. Нормы, закрепляющие принцип общей подведомственности юридических дел органам судебной власти государства, можно рассматривать как коллизионные в рамках института подведомственности.

2. Принцип подведомственности дел несудебным государственным органам.

3. Принцип универсальной подведомственности юридических дел судам общей юрисдикции, разграничивающий подведомственность дел в рамках всей судебной системы.

4. Принцип предоставления в соответствии с диспозитивными началами заинтересованным лицам права на рассмотрение дел в альтернативных (негосударственных) юрисдикционных органах *(422).

Подведомственность дел третейским судам является альтернативной. При исключительной (единичной) подведомственности в законе определен орган, уполномоченный на разрешение спора, поэтому рассмотрение вопроса о критериях подведомственности таких дел смысла не имеет. Заметим, что с учетом принятых Российской Федерацией международных обязательств подведомственность некоторых категорий дел международным коммерческим арбитражам носит черты исключительной.

Ю.К. Осипов отмечал, что институт подведомственности в правовом регулировании общественных отношений играет роль распределительного механизма, с помощью которого государство обеспечивает подключение к нему различных форм разрешения юридических дел в соответствии с характером тех общественных отношений, из которых эти дела возникают *(423). Нормальная работа этого механизма возможна только при условии согласованности и непротиворечивости программы его деятельности, в качестве которой выступает нормативная основа. Его действие обеспечивается указанием в законе на определенные критерии, в зависимости от которых конкретные дела поступают на разрешение соответствующих органов.