592
.pdfЗападный мир решает проблему регулирования образовательных потоков, в том числе, путем сохранения островков высокой культуры в ведущих университетах, по существу изолируя их от треков массового образования. В то же время, государство поддерживает перспективных талантливых людей, готовых постепенно и очень последовательно продвигаться в сфере науки и образования. Здесь существуют национальные системы грантов для студентов и аспирантов. Профессорская должность – не самая высокооплачиваемая, но очень престижная; «на ней не сделаешь быстрых денег», поэтому задерживаются в данном секторе экономики только те, кто готов не только к труду, но и к служению. При этом оплата их усилий такова, что не предполагает усиленную «беготню по десяти местам», дабы прокормить семью, – трудящиеся исследова- тельско-педагогических структур могут позволить себе полноценный отдых по окончании рабочего дня и во время отпуска; а диплом не является «ярлыком престижа», который лишь дополняет предварительное распределение кланом соответствующих «теплых мест» для подрастающего поколения своих членов, как это некогда водилось в некоторых восточных республиках…
К числу конкретных задач локального уровня, требующих реформирования образования, в РФ относятся как общесоциумные (преодоление коррупции и расхлябанности, а также социальной инертности; отсутствия форм социального контроля за действиями руководящих инстанций и др.), так и специфически образовательные задачи (повышение качества среднего образования, утраченного из-за системных «перетасовок» его программ и форм контроля; борьба с ухудшением общего состояния здоровья абитуриентов; преодоление дисбаланса между общественными запросами на специалистов соответствующего профиля и готовностью образовательных структур этим запросам соответствовать и т.д.).
Говоря о проблеме массового образования, необходимо отметить, что никакие индивидуальные треки обучения не истребят социальнопсихологическое деление коллективов обучаемых, где всегда останется разница между лидерами, «старательными», «середнячками» и отстающими. Как известно, подобное распределение характерно для любого коллектива; поэтому задача «обучать только отличников», стоящая ныне в отечественных вузах (постепенно «переползая» в среднюю школу) в принципе невыполнима. Она основана на безграмотном прочтении элементарных психологических и социальных закономерностей; стремлении формализовать полностью неформализуемые процессы; ввести «эффективный менеджмент» туда, где он уместен, как корова на льду. Последние события в ВАК России подтверждают эту мысль. Следствием подобной установки может быть необратимая деградация образова-
11
ния – результат, который даже самые бесшабашные реформы едва ли имеют в виду. Учатся там, где хотят учить. Предстоит сменить прежде всего социальную установку общества и его правящих элит по отношению к образованию как «затратному» сектору экономики. Тогда перспектива его реформ будет иметь значение для будущего стран, а не только для их кошелька.
Ю.Д. Мишин, А.А. Иванова (СГУПС, Новосибирск)
ДУХОВНО-НРАВСТВЕННЫЙ ПОТЕНЦИАЛ ОБРАЗОВАНИЯ
ИЕГО ПЕРСПЕКТИВА
Увысшего образования на всех его уровнях две взаимосвязанные задачи. Первая, – всемерно способствовать формированию личности учащегося, вторая, – направлять процесс социализации, приобщать
учащегося к приобретенному в обществе опыту в специфической части последнего, помочь обрести знания и навыки их использования в избранном направлении воспроизводства общественной жизни. По мере своего тысячелетнего развития высшая школа только усложнилась, что было закономерным отражением социальной истории в деятельности одного из социальных институтов. Осознание общественной ответственности высшей школы явилось основным аргументом идеологов совершенствования образовательного процесса в Западной Европе, когда они документально и однозначно декларировали невозможность рассмотрения модернизации деятельности вузов в узко-экономическом контексте. Профессионализм управляющих отечественным образованием со времен подписания Болонских протоколов мало изменился, поэтому требует дополнительных пояснений по существу дела.
Невозможность втиснуть развитие высшей школы в «прокрустово ложе» экономических координат, официально признанную на Западе, надо понимать так: либо необходимо внести в плоские экономические координаты – «расходы-доходы», которыми руководствуются либера- лы-рыночники, третье измерение – социальную ответственность экономики и тогда не надо будет отрубать голову образованию, не вмещающемуся в «прокрустово ложе». Либо разрабатывать экономическую политику под контролем государства, статус которого в демократическом обществе, по определению, должен быть выше эгоистически корпоративных интересов, нацеленных исключительно на прибыль, а в высших эшелонах корпораций – на прибыль любой ценой. Упрощение функций высшего образования до представления о нем, как кузнице кадров, опасно для национальной безопасности. Вузы – инструмент большой политики, обеспечивающей общественный прогресс не только квалифи-
12
цированными работниками. Они служат школой гражданского становления молодых людей, готовят их принять эстафету социального развития, попросту говоря, отвечают за будущее страны. Национальная ответственность вузов возрастает по причине упразднения в новом Законе об образовании профессионального образования и включения среднепрофессиональных учебных заведений в университетские комплексы.
Строительство ноосферы начинается с социальной экологии и формирования системности в разумной деятельности личности. Объективно существующая реальность всего лишь отражается в человеческом мозгу. Сознание, базируясь на полученной информации к размышлению, призвано конструировать то, что принято называть реальностью субъективной. Конструирование реальности в сознании сравнимо с работой над «детским конструктором», когда есть детали, инструменты и инструкции по сборке. Принципиальное различие в том, что «конструктор» – изделие конвейерное и у всех в руках одно и то же. Мозги же различных людей индивидуально настроены, одно и то же отражается в них не одинаково, а преломляясь сквозь приобретенный социальный опыт и физиологическую специфику. Поэтому не следует отождествлять «информацию к размышлению» с «информацией до размышления». Превращаясь в «информацию к размышлению» из начального своего существования, информация не просто меняет место пребывания, но и природную определенность. Она обретает личностное выражение, эволюционирует в инструмент творящей деятельности. Отсюда и личностный эффект информации, объясняющий почему одну и ту же «информацию
кразмышлению» употребляют по-разному.
ВXXI в. нарастает впечатление, что ключевым моментом конструирования деятельности и, собственно, реальности, как конечного продукта деятельности, является не столько состояние необходимой информации (объем, содержание, пространственно-временные характеристики), сколько привнесенный в информацию элемент личностного субъективного соучастия.
Возрастание роли субъективного фактора в изменении природной среды и общественной реальности отмечалось давно. В наше время имеет место стремление придать этому общему положению конкретность – вскрыть механизмы и закономерности, проследить исторические сценарии развития событий. Накопленный социальный опыт способствует данному исследованию.
Отдельно хочется подчеркнуть, что одного теоретического интереса здесь явно недостаточно, общество ждет от науки, наряду с описанием и объяснением явлений, наставлений по активизации созидательной деятельности. И без участия ученых можно увидеть проявляющиеся фактически и статистически нездоровые отношения в системах «личность –
13
деятельность – результат», «корпоративная и общечеловеческая культура», «корпоративность и национальные интересы», «интеграция и национальный суверенитет», «общество и образование», «экономика и общество», «наследники и наследство». Всех, кто еще не утратил под прессингом глобализации способности объективного исторического анализа, волнует политическая линия на макдональдизацию высшего образования. Делается это открыто с помощью ангажированных масс-медиа и, иезуитски, сокращением учебных часов при сохранении содержания рабочих программ.
Цель секвестирования реальных инструментов учебно-воспитатель- ного процесса – выхолостить из высшего образования субъектный фактор, за счет которого традиционно осуществлялась субъективная подготовка специалиста к профессиональной деятельности, шло становление профессиональной культуры, базирующейся на творческом отношении к делу и ответственности за дело своей жизни. Ориентация на то, что в долгой трудовой жизни придется не раз менять место службы и специальность, только укрепляет вывод о значении культурного фактора в профессиональной деятельности.
Национальный менталитет хранится в культуре и приумножается в системе культурных отношений, включая сюда и профессиональные, во всем диапазоне профессиональной деятельности – от профессиональных чувств, мышления до общения в практической ее части.
Нравственное здоровье так же источником своим имеет культуру. Корни нравственности в общественной природе человека, она охраняет форму человеческого бытия. Сводя к недозволительному минимуму субъектные отношения в производстве высшего образования, политики и чиновники, понимая или не совсем, подрывают нравственный базис профессиональной подготовки, «освобождают» профессионала от человеческой (и профессиональной) ответственности за то, что он делает. Отсюда до нигилизма и анархизма, вседозволенности и эгоцентризма один шаг. И никакие доводы в пользу компетенций не помогут, тем более что компетенции, опять-таки, базируются на нравственной ответственности, которую формально проверить легко, а в деле «здесь и сейчас» – крайне трудно. Дефекты новогодней елки можно спрятать с помощью украшений. Дефекты личностного развития специалиста компетенциями не компенсируешь.
Вместо запланированной экономии модернизация высшей школы принесет значительные финансовые и социальные потери. Особенно негативно модернизация скажется на развитии экономики, ее производящего сектора. Удовлетворение от нравственного уродства получат финансисты топ-уровня, научившиеся делать огромные деньги на кризисах, а главное – продуцировать кризисы в своих интересах. Современ-
14
ные финансисты подтвердили выражение: «финансы – нервная система экономики» и практически доказали, что нравственно-неограниченное манипулирование финансами с целью получения максимальной прибыли доведет нервную систему экономики до финансового дурдома.
К известным циклическим кризисам добавился «системный кризис», который правильнее было бы определить как кризис новейшей – олигархической – системы отношений государства и крупного финансового бизнеса, очевидного и скрытного взаимопроникновения носителей власти и валюты. Хроника кризиса, начавшегося в 2008 г., свидетельствует, что начался он раньше и не в хранилищах банков, а в головах управляющих финансами, не боящихся банкротства, уверенных в господдержке. Даже в США и либеральной Европе нарастает социальный протест против безнравственной, бездуховной, асоциальной практики финансового капитала.
Обществу требуется нравственное оздоровление в условиях культурной стагнации. Подлинное искусство стало элитным, доступным немногим. Массовое искусство во власти шоу-бизнеса, масс-медиа, и служит политикам и бизнесменам. Единственным общедоступным средством приближения к национальным и общечеловеческим культурным завоеваниям осталось образование – последний оплот культуры.
Декультуризация образования – великий грех перед человечеством. Грех светский и духовный.
А.В. Бабич, Ю.А. Евсейчев (СГУПС, Новосибирск)
ОБРАЗОВАНИЕ И НАЦИОНАЛЬНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ
Прежде всего, следует напомнить тем, кто имеет проблемы с памятью, либо рассматривает прошлое как исторический хлам, балласт, мешающий двигаться вперед: демократия действительно предполагает конструирование реальности по принципу – «свобода каждого есть свобода всех», но развилась демократия не только как условие свободы личности, а и в качестве инструмента обеспечения устойчивой безопасности национального бытия, демократия спасала не столько личность, сколько обобществленную личность, как альтернативное государственное устройство тирании.
История демократии служит аргументом в пользу понимания необходимости векторного движения социальных институтов в направлении национального прогресса и укрепления национальной безопасности, т.е. нам нужна такая высшая школа, которая была бы именно нашей, а не позволяла бы без особых проблем желающим мотаться по Европе и США в поисках лучшей личной доли. Свободу выбора, где учиться, демократия призвана гарантировать, однако не обязана обеспечивать.
15
Такая коллизия в конституционном праве прописана давно. Конституции демократических государств закрепляют право всех граждан на труд, но не гарантируют осуществления его в плане личной перспективы. Конституционное право на труд для отдельного гражданина – это «фиговый листочек», для национальной безопасности – важный фактор. Государство заявляет гражданину: я дарую тебе право трудиться, я защищу твое право, если кто-то попытается его ограничить, но искать работу нужно самому. Здесь четко просматривается логика общественного национального развития. Интересы всех выше интересов индивидуальных, противоречащих общим.
Функционирование системы допускает автономность самодвижения отдельных составляющих ее подразделений при условии векторного совпадения, иначе система разбалансируется, пойдет «вразнос». Подчиняться целому (общему) не значит терять самостоятельность, речь идет о сообразности сосуществования внутри единого процесса. Это положение вошло и в содержание Болонских соглашений, только ельцинские придворные не читали, а подписывали документы.
Высшая школа в современном обществе играет роль локомотива. НТР превратила науку в непосредственную производительную силу, поставила экономику не просто на рельсы, проложенные наукой, – выставила на главный путь общественного прогресса. Рабочий класс, фермеры, буржуа, в классическом виде, теряют актуальность. Терять будут дольше, чем мы строили коммунизм – но процесс пошел. Формируется новая архитектура общества, выдвигающая вперед социальнопрофессиональные группы, зеленый свет которым зажгла НТР. «Синие воротнички» выцвели до белых, белые частично посерели, отчасти еще больше побелели. Рабочий класс и класс капиталистов развивались из социального наследства стихийно, по крайней мере в основной своей массе. Социально-профессиональные группы так формироваться не могут. Их бытие требует особых социальных инструментов: системных профессиональных знаний, понимания общественной конъюнктуры, научно-технического обеспечения, культурного развития (а не отдельных компетенций), политического мышления на обозримую перспективу. Вопрос: где все перечисленное взять? Ответ один – в вузах.
В новейшее время родилась и выдвигается на ведущие позиции «социально-организационная» функция высшей школы. Специфика ее осуществления состоит в том, что для эффективного служения непосредственно обществу как социальному организму, высшая школа должна решить две другие задачи: создать максимально благоприятные условия личностному становлению своих выпускников, чтобы с дипломом на руках они не выглядели чужими на празднике жизни, и помочь желающим стать работниками высшей квалификации: бакалавром, ма-
16
гистром, специалистом, аспирантом (так сие прописано в Законе об образовании 2013 г.).
Следующий шаг в наших рассуждениях также актуален – напрашивается вопрос: почему чиновники и политики так свободно манипулируют организацией отечественного высшего образования (и не только высшего). Или им неведомо, что истина всегда конкретна, иначе говоря, всему свое время. Социальные институты, образующие общественный организм, должны находиться в отношениях соответствия, в противном случае система начнет буксовать и даст сбой. То, что политики и чиновники называют модернизацией, по сути является стремлением перестроить отечественную высшую школу, руководствуясь западными образцами, привести ее в соответствие не с российской действительностью, а с европейской и американской.
Равняться на достижения других необходимо. Соревнование – дело стоящее. Общественное развитие допускает и копирование позитивного опыта. Оно свидетельствует только о том, что повторять что-то неразумно вне конкретно-исторического контекста. Огульное повторение обрекает на неизбежную зависимость. Мы встаем в чей-то строй, естественно, последними, а последнему – «кость в зубы». Быть в арьергарде исторического процесса после того, как находились во главе «каравана», не делает чести. Но беда даже не в этом. Беда в том, что и все остальное: экономику, культуру, науку, просвещение, спорт, нам придется подгонять под новый исторический статус. К примеру, до 2010 г. в штатном расписании РЖД и метрополитена отсутствовали должности бакалавров. Требовались специалисты и нас упрекали за недостаточное качество их подготовки в вузах. Модернизация высшей школы, масштабно развернувшаяся с 2010 г., заставила(!) перекраивать производственные, объективно обусловленные потребности в исполнителях, аврально, руководствуясь судьбоносными решениями чиновников, знающих нужды железнодорожного транспорта по оконному обзору и докладам таких же властителей стола – «бюро и крат» – как они сами. Благодарность в адрес руководителей РЖД и Росжелдора, отстоявшим отрасль от более масштабного нашествия полуспециалистов, слабое утешение. Они не прервали движение по «дорожной карте». Отрасль получила временную передышку.
Минобр за двадцать лет исправного служения реформаторам заматерел, почувствовал безнаказанность и своего не упустит. Невольно всплывает историческая параллель – в 1970–80-е гг. Как гласит официальная версия, СССР загнало в тупик соревнование в области вооружения, кстати вынужденное (!). В 2010-е гг. Россию отправят в тупик модернизаторы, стремясь «подтянуть» до сияющих вершин западного мира. На этот раз неспровоцированно, по «доброй» воле.
Состояние «чувства меры» – жесткого и главного из наших чувств – всегда считали показателем разумности. Разум и разумность не тожде-
17
ственные понятия. Можно и превосходным топором наломать дров. Разумность – культурная форма разума, когда разум реконструирует действительность на основе культурной методологии. «Простота» логики рассуждений модернизаторов сродни той, о которой в народе говорят: «хуже воровства». Первый их тезис плох своей крайней субъективностью. В организации и осуществлении высшего образования у нас недостатков разного сорта – технических, методологических, теоретических много, однако далеко не столько, чтобы срывать стоп-кран на ходу и безапелляционно заявить: все безнадежно плохо, приехали, меняем колею на западный стандарт, или пересаживаемся в их поезд, проводники (и начальник поезда) остаются нашими до особого распоряжения, ждать которого долго не придется.
Кто лучше знает как работает западная система высшего образования? Понятное дело, те, кто создали и управляют. У нас главные тренеры – иностранцы стали обычным делом, не разумнее было бы сначала пригласить опытного менеджера в министры, реорганизовать министерство, а следом модернизовать работу отрасли. В 1725 г. вместе с Петербургской А.Н. открыли Академический университет, Екатерина I выписала 16 европейских профессоров, к ним добавили 8 студентов тоже из Европы, так как своих не оказалось. Как видим, история светской высшей школы у нас реально начиналась с неудачного переноса европейской модели. Интересна судьба и упомянутого университета. Его дважды закрывали по причине плохой работы академиков-иностранцев и нежеланию идти учиться у дворян. Окончательно закрыли Академический университет в середине 1750-х гг. Тогда же М.В. Ломоносов, с помощью петровой дочери Елизаветы и графа Шувалова, организовал университет в Москве, в котором, наряду с российскими, служили и иностранцы, но организация МГУ была иной. Она учитывала не только европейские достижения, но и специфические реалии российского общества. И здесь не обошлось без проблем, однако их смогли решить, ибо они были из разряда решаемых в конкретных условиях общественного развития. Желающих получить университетское образование было немного, еще меньше тех, кто способен был усваивать программу. Казалось, надо было понизить планку обучения, упростить подготовку, но Ломоносов и Шувалов действовали последовательно, искали правовые и экономические резервы поддержки своего проекта и победили. В начале Х1Х в. в России было уже несколько университетов и не без участия их выпускников создавалось высшее инженерное образование (Гурьев, Остроградский и др. профессора). Позиция Ломоносова отличалась фундаментальностью – образование в университете должно быть современным, отвечать национальным потребностям в ученых и специалистах.
18
Сегодня нам предлагают упростить университетское образование. У сторонников «макдональдизации» российского образования откровенная поддержка в профильном министерстве, прирученных УМО, поставленных на гособеспечение, в средствах массовой коммуникации. Они все воинственнее продавливают идею ориентироваться в образовании на потребности работодателей.
Так как большинство вузов давно уже не распределяет своих выпускников, то продукция вузов расходится стихийно среди предпринимателей. Если учесть, что в массе своей это производители товаров ширпотреба и стандартных услуг, то ясно, какое качество специалистов их интересует.
Упростить качество в вузе несложно, трудно будет исправлять ошибку и догонять убежавших вперед конкурентов. Цель модернизации – снизить конкурентоспособность отечественного высшего образования.
Дефицит специалистов в Европе и США компенсируется на международном рынке высококвалифицированного труда. Жизнь и условия труда на Западе привлекательнее. Без талантливых инженеров, врачей, менеджеров Европа гарантированно не останется. А с кем останемся мы? С теми, кто останется и с тем, что останется.
Бакалавры нам нужны, бесспорно. Некому торговать квалифицированно, обеспечивать туризм; нам не видать будущего без бакалавров – библиотекарей, музейных работников, полицейских, работников правоохранительных учреждений, проводников, стюардов, официантов. Бакалавров необходимо готовить, но посвящать их подготовке реформу высшей школы – абсурд. В записных книжках у Ильфа и Петрова есть фраза – «маразм крепчал». Классики были не только сатириками. Было у них и нечто пророческое.
Ю.Д. Мишин (СГУПС, Новосибирск) В.Т. Прохоров (ЮРГУЭС, Шахты)
КАКАЯ МОДЕРНИЗАЦИЯ НАМ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НУЖНА?
Долгое время политики не могли найти название перестройке организации отечественного высшего образования. Обычно изменения, производимые в структуре и содержании деятельности социальных институтов, принадлежащих к надстройке над экономикой, осуществляются с целью привести их функционирование в соответствие с требованиями базиса, но политика может и должна стремиться опережать существующую реальность, чтобы не быть заложницей настоящего. Политики – это штурманы и капитаны, прокладывающие путь общественного движения в лучшее будущее. Но будущее не должно быть абстрактным,
19
иначе оно превратиться в социальную утопию, а все планы политиков обанкротятся. Политике нужна ясная «дорожная карта».
Определенный выбор у перестройщиков был. Можно было назвать задуманное реформой. Формальные основания как будто имелись – изменения в организации, переход от двухуровневой структуры (специалист, аспирант) к четырехуровневой (бакалавр, магистр, специалист, аспирант), приведение учебных планов, типовых и рабочих программ к европейским стандартам, активное внедрение в учебный процесс дистантных форм обучения, упрощение образовательного процесса за счет сокращения инструментария воспитательного воздействия на обучающихся и минимизации идеологического компонента образовательной деятельности.
Одно мешало формировать идею о реформе – реформа – не сказка, ее нельзя вообразить. Реформа – способ разрешения сложившихся нестыковок в развитии, причем речь идет не о банальных, рядовых противоречиях. Для объявления о необходимости реформирования чего-то требуются объективные основания общественного масштаба. Они в российском образования высшего уровня были? Не было таковых, а те, достаточно массовые негативы, которые приобрели распространение благодаря бездарно проведенных «реформ» 1990-х годов, не вышли за рамки ординарных политических инициатив, предусмотренных регламентом действий министерства, правительства и законодателей. Они были спровоцированы политиками.
Назвать свою инициативу реорганизацией политикам тоже, повидимому, не хотелось. У реорганизации рейтинг в общественном сознании не высок. И политический вес реорганизации не впечатляет. В итоге выбрали модернизацию, т.е. осовременивание, поставив новый вопрос: чему конкретно нам следует соответствовать? Если собственным реалиям, то это разумно всегда и во всем, если «привязать» модернизацию к чужой реальности, то данная акция будет служить другим, а не нам. Нам останется только нести бремя расходов. Такая модернизация похожа на загримированную под глобализацию контрибуцию. Не следует забывать, что прежние – ельцинские – политики получили европейские деньги на переустройство российской действительности, которые надо когда-то отрабатывать. Пришло время отчитываться перед спонсорами?
Высшая школа призвана выполнять три главных функции:
– обеспечивать развитие общества кадрами высшей профессиональной квалификации, поддерживать качество профессиональной подготовки выпускников;
20