книги / Эволюция феодализма в России

Таким образом, речь идет о том, являются ли черные волости органическим, самостоятельным компонентом феодального землевладения, или же они в территориаль­ но-административном и фискальном плане объединяют население, эксплуатируемое феодальным государством на правах земельного собственника.

Л. В. Черепнин считает, что, говоря о «расчлененном» характере феодальной собственности, ни в коем случае нельзя включать в это понятие обрабатываемую кресть­ янами землю, ибо рента, как экономическая реализация собственности, делится лишь между феодалами67. При­ держивающиеся взглядов о разделенной собственности оспаривают положения Л. В. Черепнина и считают, что аллодиальная и общинная разновидности земельной соб­ ственности могут длительное время уживаться с господ­ ствующим феодальным землевладением. Нефеодальную сущность черного землевладения Н. Е. Носов объясняет тем, что социально-экономическая многоукладность не противоречит господству феодального строя, при котором земельные отношения переплетены с политическими68.

В дискуссии о том, являлись ли черные крестьяне лишь владельцами земли или же ее частными собствен­ никами, А. Д. Горский придерживается первого положе­ ния. По его мнению, источники XIV—XV вв. в сходных выражениях говорят и о наделении частными землевла­ дельцами землей крестьян в целях их эксплуатации, и о наделении князьями крестьян дворцовой и черной землей. Идентичность этих явлений проистекала от того, что сущность эксплуатации крестьян и отдельными фео­ далами, и феодальным государством в классовом отно­ шении одинакова. Начавшееся с середины XV в. ограни­ чение крестьянских переходов одним сроком (за неделю до Юрьева дня осеннего и неделю после него) также ка­ салось и владельческих, и черных крестьян. Таким обра-^ зом, мы имеем дело с. государственной формой феодаль­ ной земельной собственности69.

А. М. Сахаров предлагает считать черные земли соб­ ственностью особого рода — раннефеодального типа, ко­ торая реализуется классом феодалов через государствен­ ную власть. Повинности с этих земель имеют отчетливую тенденцию к превращению в феодальную ренту. После образования единого государства в конце XV в. на черных землях утверждается развитой феодализм с оформлен­ ной рентой — налогом. Единое государство несет с собой

для черносошного крестьянства один из вариантов цен­ трализованной системы крепостного права70.

Суждения А. М. Сахарова интересны попыткой пред­ ставить эту категорию землевладения в длительной эво­ люции. Представляется, однако, что и в XIV—XV вв., до образования единого государства, повинности с черных вемель вполне возможно квалифицировать как разновид­ ность феодальной земельной ренты. Ведь и до централи­ зованного государства нарастали тенденции крепостни­ ческого порядка.

А. И. Копанев называет черносошного крестьянина (по материалам XVI в.) полным собственником своей земли, платившим налоги государству в качестве подданного, В противовес А. Д. Горскому и Н. Н. Покровскому он считает, что эксплуатация со стороны казны имела иную природу, чем эксплуатация со стороны отдельных фео­ далов, и в то же время признает, что черносошные кресть­ яне являлись категорией феодально зависимого населе­ ния71. А. И. Копанев утверждает, Что черные крестьяне полностью и без всяких ограничений, бесконтрольно рас­ поряжались своими участками, соглашаясь с Н. Е. Носо­ вым в том, что их собственность в XVI в. приобрела черты раннебуржуазной собственности. С этим трудно согла­ ситься. Как и позднее (в XVII в.), черносошные кресть­ яне могли заключать земельные сделки только между собой, из их контрагентов исключались даже посадские люди поморских городов. Другое дело, что на практике это нередко нарушалось, и администрация постоянно стремилась пресекать подобные нарушения. Условием всякого перехода являлось также продолжение несения тягла. Можно ли после этого говорить об отсутствии кон­ троля со стороны феодального государства? Не лучше ли принять положение Н. В. Устюгова о таком владении черносошными крестьянами своей землей, которое лишь приближается к праву частной собственности, собствен­ ником которой являлось феодальное государство.

Как и И. И. Смирнов, Г. Е. Кочин считает, что соб­ ственником черных земель была община. Князья призна­ вали общину собственником, но сами считали земли го­ сударственными в смысле возможности пожалования их в феодальное владение. Ю. Г. Алексеев в противополож­ ность тезису об общине как феодальной ячейке (то есть владения феодального государства) выдвигает положе­ ние о том, что черная волость является ячейкой дофео-

дальнего общества, антиподом феодальной вотчины, что волость и вотчина — принципиально различные социаль­ ные организмы. Суждение об общине — волости как ре­ альном земельном собственнике и антиподе феодальной собственности князей, бояр и монастырей, по мнению Н. Е. Носова, позволяет более исторически и более реаль­ но понять аграрную эволюцию феодальной страны, ибо вскрывает борьбу двух противоположных тенденций — крестьянской и феодальной72.

Трудно согласиться с таким мнением. Феодальное об­ щество многослойно в социальном разрезе. Борьба в нем ведется и между классами — сословиями, и внутри их — между 'различными прослойками. Поэтому признание черных земель, как собственности монарха, разновидно­ стью феодального землевладения не только не мешает анализу факторов аграрного развития, но, напротив, по­ зволяет всесторонне и полно вскрывать социальные связи.

Из приведенного обзора видно, что при определении земельной собственности необходимо дальнейшее иссле­ дование целого комплекса проблем истории феодального государства и его функций, социальной структуры, сущ­ ности феодальной налоговой системы и т. д. По нашему мнению, эксплуатация черных земель феодальным госу­ дарством в интересах всего класса феодалов являлась существенным фактором в истории феодальной России. А. М. Сахаров предлагает отнести к XV—XVII вв. скла­ дывание системы «государственного феодализма». Одна­ ко же сам пишет, что «огосударствление земли как пред­ посылку феодализма можно считать общей социологиче­ ской закономерностью», то есть не без оснований относит начало процесса к периоду Киевской Руси. Изучение го­ сударственных форм феодальной земельной собственно­ сти и государственного способа эксплуатации зависимого населения становится все более актуальным73.

4.СИСТЕМА ЭКСПЛУАТАЦИИ

ИТИПЫ РЕНТЫ

Рента, как экономическая форма реализации земель­ ной собственности, занимает особое место в обшей систе­ ме феодального строя, Размер и методы эксплуатации связаны между собой и с различными проявлениями вне­ экономического принуждения, а значит, влияют на уро-

дать характеристику общественного строя и древнерус­ ской государственности в классовом смысле77.

Заслуживают'внимания'соображения С. М. Каштано­ ва и Я;..И. ЙДаповах С.., М.) Каштанов ^читает, что дань, являласфформой^кспд уауайт , прису^ой'.раннефебдаль^ ному обществу; а возможнерть ее взимания обусловлива­

Я- Н. Щапова, при относительной слабости господствую­ щего класса и государственного аппарата передача дани в кормление отдельным феодалам являлась этапом на пути складывания системы эксплуатации без участия стоящего во главе государства князя78. Как бы подводя итоги этим-положениям, Л. В. Черепнин считает, что до рубежа XI—XII вв. преобладала государственная форма феодального землевладения и взимание дани .являлось централизованной формой получения ренты господствую­ щим классом феодалов Древней Руси. С переходом к раз­ витому'феодализму возрастает доля ренты, идущая непо­ средственно отдельным светским и духовным феодалам.

Источники XIV—XV вв. показывают, что в северовосточной Руси крестьяне выполняли многочисленные и разнообразные повинности; это объясняется натуральным обликом хозяйства того периода. Число основных поборов с крестьян всех областей (независимо от гремени их объ­ единения вокруг Москвы) близко к 20. Среди вотчинных повинностей отмечены пахота на землевладельца, нату­ ральный оброк продуктами земледелия, животноводства и птицеводства, сенокошение и др. По новгородским писцовым книгам, зерновой оброк отдавался феодалам из

числить эту долю, приняв за исходную урожайность сам-3, посев в 4 коробьи. Из урожая в 12 коробей по 4 коробьи шли, таким образом, владельцу землей, крестьянину и на семена, то есть земледелец получал столько же, сколь­ ко посеял79.

Сомнительно, однако, чтобы в XV в. была столь вы­ сокая норма ^эксплуатации (сам автор считает ее чрез­ мерно обременительной). В этом расчете, как нам пред­ ставляется, допущена неверная посылка. По источникам XVI—XVII вв., при' дележе урожая семена не учитыва­ лись. В таком случае новгородский феодал получал бы

трудовую повинность выполняли на своих полях. Это не барщина, не господская запашка, где крестьяне должны работать под контролем слуг феодала и засевать землю господским зерном83.

Положения Г. Е. Кочнна, на наш-взгляд, не убеди-., тельны. По его мнению, барщиной может считаться лишь такая повинность крестьян, при которой их деятельность протекает под надзором феодальной администраций.'Но ведь законченной форме отработочной ренты, естествен­ но, предшествовал период её становления, когда' господ­ ское поле еще не отграничивалось от крестьянского; оно засевалось зерном земледельцев, и урожай с него забирал феодал. Можно предположить, что в XIV—XV вв.- ОДтбвали две формы барщины; окружавшие феодальную усадьбу земли обрабатывались холопами, зависимые же крестьяне некоторую площадь своих полей засевали на землевладельца. Л. В. Черепнин убедительно обосновал вывод о взаимосвязанности развития барщинного, хозяй­ ства и роста крепостничества 84.

Прежде историки полагали, что в XVI. в. основной формой ренты оставалась продуктовая. При этом на чер­ носошных и отчасти дворцовых землях все более замет­ ной становилась денежная рента. В феодальных светских и духовных владениях постепенно увеличивалась под влиянием рыночного спроса на хлеб барщина85. Новей­ шая литература показывает, что эти положения нужда­ ются в существенной корректировке. Прежде всего вы­ зывает сомнение тезис о преобладании продуктового об­ рока. Более сложным представляется и соотношение денежной и отработочной ренты в имениях служилых людей и монастырей. При изучении социально-экономиче­ ского развития России в XV—XVI вв. Н. Е. Носов пред­ ложил выделить борьбу двух тенденций — феодальнокрепостнической (дворянской) и буржуазной (крестьян­ ско-посадской) 8б. Такой подход позволяет диалектически рассматривать ход и результаты общественных сдвигов. Представляется, что для аграрного строя можно имено­ вать эти тенденции как сеньориально-оброчную и помест­ но-барщинную, ибо с формами ренты (и в какой-то сте­ пени с формами землевладения) был связан процесс за­ крепощения, его ход и темпы.

Большинство конкретных сведений о рентных отноше­ ниях и их эволюции относится к северо-зап аДному реги­ ону. Крестьяне Новгородской земли до ликвидации бояр-

скон республики находились на продуктовом оброке, а за часть повинностей вносили деньги. На рубеже XV— XVI вв. в Новгородской земле из общего количества па­ шенных угодий помещики и их слуги обрабатывали для своих потребностей не более 1 0 % (заметим, что это не так уж мало). Ранее боярской запашки было меньше. Теперь же помещики заводили господское хозяйство для обеспечения своей семьи и холопов. На протяжении пер­ вой половины XVI в, помещичья пашня отмечена повсю­ ду, причем возросли ее размеры (путем распашки цели­ ны, лугов и лишь частично за счет крестьянских полей, примыкавцрх к помещичьим дворам), хотя она обеспе­ чивала лщиь потребности землевладельца и в его доходах не являлабь ведущей статьей. На барщине трудились в основном холопы. Наметившийся в середине XVI в. про­ цесс распространения и увеличения барщины стал еще более заметным в годы опричнины. Это прослеживается по новгородским поместьям, а также по владениям мона­ стырей в центральных уездах87.

Терминологический анализ жалованных грамот 20-х — начала 60-х годов XVI в„ проведенный С. М. Каштано­ вым, показал вытеснение термина «люди» (холопы) тер­ минами «крестьяне» или «люди и крестьяне». Сначала это заметно по центральным уездам, затем по западным, южным и восточным. В послушных же грамотах 1550-х годов проявляются указания, разрешающие феодалам увеличивать оброк и заводить барщину. Таким образом, имеются основания говорить о том, что к кануну оприч­ нины нарастали процессы усиления феодальной эксплуа­ тации и закрепощения, причем эти процессы охватывали значительную территорию страны. Классовая направлен­ ность опричнины была обращена против крестьян, ибо ее основные мероприятия объективно содействовали даль­ нейшему закрепощению сельского населения. Процесс же закрепощения был связан с распространением барщины и других видов ренты88.

Нарастание господских и государственных повиинотей происходило как бы волнами. Первая массовая переоброчка в Новгородской земле относится к концу XV в., вторая начинается с конца 40-х годов и захватывает 50—70-е годы XVI в. По некоторым данным, в 1540 г. на долю всех феодальных поборов приходилось до 30% про­ изводимых крестьянами сельскохозяйственных продук­ тов. Рост оброка и барщины и на опричных, и на земских

территориях вызывался экономическими факторами (уве­ личение спроса на хлеб, расширение сферы местных рын­ ков, обесценивание денег). Тяжесть податей усугубля­ лась усилившимся произволом помещиков, особенно опричников. Суждения, будто бы крестьяне не трудились на помещичьих полях или же работали здесь спорадиче­ ски, от случая к случаю, не представляются обоснован­ ными. Наоборот, с течением времени они все чаще появ­ ляются на господской пашне. Вместе с ними к барщине привлекались и другие категории населения. Во второй половине XVI в. наряду с холопами отмечен труд полоня­ ников, а с 70-х годов этого века — сельских бобылей, ра­ ботавших, как и люди, на помещичьих лошадях и с гос­ подским инвентарем. Наконец, источники свидетельству-- ют о распространении барщинных повинностей и на жителей рядков, занимавшихся различным ремеслом и торговлей8Э.

При изучении отработочной ренты XVI в. выявилось несколько точек зрения. Р. Г. Скрынников считает, что уже в конце XV — начале XVI в. барщина стала заметным явлением в новгородских пятинах, ее площадь с течением времени все более возрастала и в абсолютных размерах, и в сравнении с крестьянской запашкой. Даже в годы хозяйственного разорения наблюдается рост удельного веса барщинных полей. Р. Г. Скрынникову возражает А. Л. Шапиро. По его мнению, для суждения мало знать относительные величины господских полей и крестьян­ ских наделов. Абсолютные показатели свидетельствуют о сокращении во второй половине XVI в. обрабатываемой пашни, в том числе и полевой барщины. К. тому же рост господской запашки не был связан с сокращением кресть­ янской, так как имелись свободные земли, и барщинные поля не давали излишков хлеба для продажи90.

По мнению ряда исследователей, в конце XVI в. не было резкого возрастания объема барщинных повинно­ стей, что, однако, не может принизить значения барщины в юридическом оформлении крепостного режима. К сере-, дине и ко второй половине XVI в. можно отнести начало становления барщинной системы91.

В литературе последних лет оживленно обсуждался вопрос о причинах оформления в основных чертах обще­ государственного крепостного права на определенном этапе длительного процесса крестьянского закрепощения, приходящегося на конец XVI — начало XVII в. Б. Д. Гре­

ного плана в становлении крепостничества явилось рас­ ширение барщины в связи с развитием товарно-денежных отношений. В основных чертах точку зрения Б. Д. Гре­ кова разделяют Л. В. Черепнин, А. А. Зимин,-Р. Г. Скрын­ ников, А. Д. Горский, В. И. Корецкий и другие исследо­ ватели. Ряд историков (А. Л. Шапиро, Л. В. Данилова, В. М. Панеях, Г. В. Абрамович, Н. Е. Носов и др.) оспа­ ривают это положение, полагая, что в России процесс оформления крепостничества обгонял становление бар­ щины как составной части системы эксплуатации.

Разумеется, нельзя считать барщину единственным пли главным фактором оформления крепостного права в стране. Советские историки подходят к решению про­ блемы в комплексном социально-экономическом плане, учитывая условия и географические, и демографические (сравнительно невысокая плотность населения, хозяй­ ственное освоение новых земель), и исторические (много­ вековое иноземное иго, централизация государственной власти, опиравшейся на светских и духовных феодалов, частые разорения русских городов, распространение хо­ лопства).

Наиболее отчетливо крепостнические тенденции про­ явились в середине XVI в. Этому непосредственно способ­ ствовали оформление поместной системы и сокращение массива черносошных земель, усиление феодальной экс­ плуатации во всех формах, расширение владельческих прав феодалов над крестьянами, усиление привилегиро­ ванного положения служилых людей, резкое возрастание налоговых тягот в годы Ливонской войны, хозяйственное

'разорени^Авторы новейших работ единодушны в том, что царская монархия установила крепостное право в си­ лу ряда причин экономического, социального и политиче­ ского характера. Нельзя не поддержать призыв А. Л. Ша­ пиро к выявлению взаимной связи между факторами

закрепощения, к выяснению причинно-следственных свя­ зей между основными процессами. Справедливо и его положение о необходимости рассматривать систему экс­ плуатации крестьян в целом, с включением налоговой системы, ибо как раз во второй половине XVI в. прояв­ ляется тенденция к увеличению доли государственных по­ винностей по отношению к владельческим. До 50—60% крестьянского продукта из всей совокупности поборов