Глава I. Чистое волеизъявление, предоставление и их недействительность

ва. Область нормативных фактов и их последствий есть область правового

логоса»1 . Напротив, нормативно-безразличные факты не

обладают указанной функцией и не в состоянии сами устанавливать

прав и обязанностей. Они лишь принимаются во внимание

правопорядком как необходимые условия, факторы наступления

правовых последствий, а значит, только опосредствуют правоотношения,

действительным источником которых являются нормы

позитивного права. Именно последние, определяя, что при известных

условиях возникнут, изменятся либо прекратятся те или

иные субъективные права и обязанности, тем самым придают эмпирическим

фактам (их совокупности) определенное правовое

значение. «Об этом фактическом составе говорят, что он производит,

уничтожает, изменяет права, но подлинно действующим здесь

является связанное с фактическим составом изречение правопорядка

»2 , – подчеркивал Виндшайд. Так, совершая юридический

поступок или правонарушение, действующее лицо, независимо от

того, какие цели оно при этом преследует, не может изменить то

объективное правовое значение своего действия, которое ему приписывает

закон.

Отмеченной особенностью содержания юридической сделки

обусловлена и особая форма ее правовой оценки, т. е. возможность

ее квалификации как действительной или недействительной3, ибо

в соответствии со сложившимися нормами юридического языка

подобным образом может быть оценен только правовой смысл

действия. О фактах, не являющихся сделками, т. е. не несущих в

себе правового смысла, – событиях, правонарушениях, юридиче

1

Алексеев Н. Н. Указ. соч. С. 178.

2

Windscheid-Kipp. Lehrbuch des Pandektenrechts. Bd I. 1906. § 63. S. 296 (цит. по:

Алексеев Н. Н. Указ. соч. С. 179 сл.). Ср.: Гамбаров Ю. С. Курс гражданского права.

Т. I: Часть общая. СПб., 1911. С. 632: «Поэтому, когда говорят, что юридические факты

производят, изменяют или прекращают юридические последствия, то выражаются

неточно даже на образном языке: творящая юридические последствия сила лежит не

в фактах, а в определениях объективного права».

3

См. также следующий параграф. Добавлю, что этим же обусловлена возможность

квалификации сделки, в отличие от других видов юридических фактов, не

несущих в себе правового смысла, как порочной. О соотношении категорий недействительности

и порочности см.: Тузов Д. О. Ничтожность и оспоримость юридической

сделки: пандектное учение и современное право. М.: Статут, 2006. С. 9–28

(гл. I. § 1–3).

§ 1. Правовой смысл как содержание сделки

ских поступках1 не принято говорить, что они действительны или

недействительны: о них лишь говорят, что либо они есть, либо их

нет. Это связано с тем, что сделку принято идентифицировать с выраженным

в ней волевым решением юридической направленности,

составляющим ее правовой смысл. Если такое решение есть, то имеет

место и сделка (как эмпирический факт2), которая, однако, может

достигать или не достигать того правового результата, на который

направлена, и тогда говорят соответственно о ее действительности

или недействительности.

Это принципиальное различие в правовой оценке сделок и иных

фактических составов было в свое время убедительно показано Манигком.

«…Должно бросаться в глаза, – отмечал он, – внешнее отличие

(законодательного. – Д. Т.) подхода, которое имеет место

лишь при регулировании сделочных фактических составов. Закон

нормирует ничтожность только применительно к сделкам. Лишь по

отношению к сделке возможен и необходим легальный вердикт ни

1 Что же касается субъективного смысла вообще (т. е. не обязательно правового),

то он в этих фактах либо совсем отсутствует (таковы природные явления – события),

либо безразличен для права (таковы многие юридические поступки), либо, имея,

возможно, определенное юридическое значение, не является все же правовым (таковы

правонарушения, субъективный смысл которых, если он и имеет место, может

характеризовать лишь степень вины, цели и мотивы, относиться, следовательно,

к субъективной стороне деяния и влиять на его правовую квалификацию). Впрочем,

вопрос о наличии и роли правового смысла в различных действиях нуждается в специальном

анализе. Думается, в частности, что вследствие неопределенности и условности

категории юридического поступка (объединяемые ею действия имеют между

собой столь же мало общего, сколько и с юридическими актами, которым они противопоставляются)

к включаемым в эту категорию действиям подход должен быть дифференцированным.

Например, такое правомерное действие, как признание долга, не

является сделкой, и поэтому не остается иного, как отнести его к разнородной по

содержанию группе юридических поступков. В то же время этим действием выражается

определенный правовой смысл, который, в отличие от правового смысла сделки,

состоит не в волевом решении, а в признании. Как уже отмечалось выше, признание

должно быть осознанным, поэтому, например, признание долга душевнобольным не

может рассматриваться как юридически действительное. Нуждается, однако, в исследовании

вопрос о том, оправдано ли использование при характеристике таких действий

категории действительности и недействительности.

2 Данное обстоятельство необходимо иметь в виду при решении проблемы соотношения

недействительности и несуществования. Подробно об этом см.: Тузов Д. О.

Концепция «несуществования» в теории юридической сделки. Томск: Пеленг, 2006;

он же. О понятии «несуществующей» сделки в российском гражданском праве //

Вестник ВАС РФ. 2006. № 10.