Глава III. Защита добросовестного приобретателя

начает отсутствия у него вообще каких-либо прав на нее, включающих,

в частности, правомочие владения. Так, например, арендатор,

хранитель, залогодержатель (при закладе) имеют определенные права

на переданное им имущество, хотя и не могут его отчуждать.

Вправе ли они в случае нарушения указанного запрета и продажи

вещи третьему лицу (хотя бы и недобросовестному) требовать реституции?

Отрицательный ответ, вытекающий из аргументации Конституционного

Суда, хотя и может представляться разумным, далеко

не очевиден. По крайней мере, он не следует из буквального смысла

закона и потому нуждается в специальном обосновании, которого

постановление не дает.

Априорно, хотя по существу правильно, и другое суждение, положенное

в основание выводов Конституционного Суда, – о том,

что механизм реституции неприменим для защиты интересов собственника,

не являющегося участником недействительной сделки.

Имеется в виду уже рассмотренная выше, в прошлом достаточно

распространенная ситуация, когда в судебном процессе вместо рассмотрения

одного виндикационного иска собственника признавались

недействительными все сделки, совершенные с его вещью и

составляющие непрерывную цепочку, с применением реституции

(можно предположить, чисто номинальной) в отношении сторон

каждой из них, в результате чего вещь возвращалась собственнику.

Конечно, подобная процедура выглядит аномальной. Ее практический

смысл состоял единственно в том, чтобы обойти установленные

ст. 302 ГК ограничения и истребовать вещь у конечного добросовестного

приобретателя. И все-таки, чтобы утверждать о ее юридической

невозможности, необходима определенная интерпретация

тех положений ГК, в которых она до сих пор находила свое формальное

обоснование. Речь идет, во-первых, о п. 2 ст. 167, согласно

которому при недействительности сделки каждая из сторон обязана

возвратить другой все полученное по этой сделке, а во-вторых, о п. 2

ст. 166, в соответствии с которым, если сделка ничтожна, иск о применении

указанных последствий вправе предъявить любое заинтересованное

лицо. Как при наличии этих норм отказать собственнику

в реституции? Конституционный Суд не дает ответа на этот вопрос.

Нуждается в обосновании и мнение о том, что собственник не

является лицом, заинтересованным в реституции, а следовательно,

не подпадает под категорию указанных в п. 2 ст. 166 ГК субъектов,

§ 14. О праве добросовестного приобретателя

имеющих право на иск1 . До тех пор, пока господствует воззрение,

согласно которому добросовестность иррелевантна для механизма реституции

– а такой взгляд выражен, кстати, и в анализируемом постановлении

Конституционного Суда (см. абз. 4 п. 3.1), – юридический

интерес собственника в «распутывании» путем реституции цепочки

сделок, совершенных с его вещью, которая не может быть истребована

у добросовестного приобретателя в силу ст. 302 ГК, казалось бы, не

вызывает сомнений2. Таким образом, проблема конкуренции между

реституцией и виндикацией в части обоснования недопущения такой

конкуренции остается в постановлении нерешенной.

Между тем обоснование защиты добросовестного приобретателя

могло бы выглядеть достаточно простым3 и логичным, если бы Конституционный

Суд исходил из того, что такой приобретатель в силу

сложного юридического состава становится собственником полученной

вещи и именно поэтому защищен от каких бы то ни было к

нему притязаний. Кроме того, следовало бы пойти далее и, отбросив

старые стереотипы, прямо признать, что всякое внедоговорное требование

об изъятии вещи из чужого незаконного владения в пользу

лица, считающего себя собственником или иным титульным владельцем,

в том числе и заявленное в порядке п. 2 ст. 167 ГК, по своей

природе является виндикационным. При таком подходе защита

добросовестного приобретателя, рассматриваемого уже в качестве

собственника вещи, против иска об ее истребовании, независимо от

того, кем и в каком порядке этот иск заявлен, обосновывалась бы

отсутствием необходимых для виндикации предпосылок – титула

владения истца и незаконности владения ответчика, а формально

опиралась бы на норму ст. 302 ГК об ограничении виндикации.

Однако вместо этого Конституционный Суд предпочел признать

за добросовестным приобретателем неведомое доселе имуществен

1 См., напр.: Скловский К. Конституционный Суд России признал доброкачественность

ГК РФ. С. 4.

2 О некорректности предписания п. 2 ст. 166 ГК и отсутствии у собственника (если

даже признать, что добросовестный приобретатель не становится собственником

непосредственно в момент приобретения) материального, как, впрочем, и процессуального,

интереса в реституции уже говорилось выше (§ 10).

3

Предвидя возможный упрек в «упрощении и примитивизации», который однажды

уже был мне сделан в связи с темой реституции, замечу, что простота предлагаемого

решения обусловлена его объективным соответствием рассматриваемым правоотношениям,

а никак не стремлением к искусственному упрощению проблемы.