Глава III. Защита добросовестного приобретателя

вещь должна была быть в полном распоряжении продавца на праве

собственности, а продажа чужой вещи признавалась недействительной

(ст. 1384, 1386, 1387, 1389 ч. 1 т. X Свода законов Российской

империи). Это правило было несколько смягчено сенатской практикой,

признавшей, что лицо, которому вещь не принадлежит, может

обязаться к определенному сроку приобрести ее и затем продать за

определенную цену1. Данная позиция нашла поддержку в Редакционной

комиссии по составлению Гражданского уложения, указавшей

в объяснениях к Проекту, что «может быть заключен договор,

устанавливающий обязательство, например, продать… особливо определенное

(т. е. индивидуально-определенное. – Д. Т.) чужое имущество,

на случай, если должник приобретет его в собственность… или

договор, устанавливающий обязательство склонить собственника к

продаже имущества…»2. Более общее правило, сформулированное Комиссией,

в том числе применительно к данному случаю, и закрепленное

в ст. 22 Проекта, звучало так: «Действие не считается невозможным,

если препятствие к его исполнению может и, по намерению сторон,

должно быть устранено ко времени исполнения обязательства»3 .

Из тех же начал исходит и действующий российский ГК, воспринявший,

вслед за ГК РСФСР 1964 г., римскую систему традиции. Он

ной системы и содержало на этот счет, по словам Е. В. Васьковского, «довольно сбивчивые

постановления»: судебная практика толковала их в том смысле, что право собственности

на движимость переходит в момент заключения договора, большинство

же ученых-цивилистов придерживалось мнения, что русским гражданским законодательством

воспринята система традиции (см. об этом: Васьковский Е. В. Указ. соч.

С. 136 сл.). По мнению самого Е. В. Васьковского, «правила нашего законодательства

не дают возможности решить с полной достоверностью, какая система принята им:

римская (традиционная) или англо-французская (договорная). Но так как ни одна

статья не говорит о безусловной необходимости традиции и так как примечание к

ст. 699 и ст. 711 относят к способам приобретения прав на имущества договоры, то,

по-видимому, более согласно с духом нашего права то мнение, по которому для передачи

собственности на движимость достаточно одного договора» (там же. С. 138).

1

Кассационные решения № 94 1880 г., № 228 1879 г. и др. (цит. по: Гражданское

Уложение. Кн. V. Обязательства: Проект Высочайше учрежденной Редакционной

Комиссии по составлению Гражданского Уложения. Т. I. Ст. 1–276 с объяснениями.

СПб., 1899. С. 66).

2 Там же. С. 65.

3

Там же. С. 61. Здесь очевидно влияние германского права: ср. с абз. 1 § 308 BGB:

«Невозможность исполнения обязательства не лишает договор действительности,

если невозможность может быть устранена, а договор заключен на тот случай, что

исполнение станет возможным в дальнейшем».

§ 15. Действительность продажи чужой вещи и эвикция

содержит прямое указание на то, что «договор может быть заключен

на куплю-продажу товара, имеющегося в наличии у продавца в момент

заключения договора, а также товара, который будет создан

или приобретен продавцом в будущем, если иное не установлено

законом или не вытекает из характера товара» (п. 2 ст. 455). Действительно,

заключая обязательственную сделку, неуправомоченный

отчуждатель не обладает правом собственности на отчуждаемую

вещь, но этого и не требуется, поскольку в условиях действия системы

традиции (п. 1 ст. 223 ГК) продавец должен быть собственником

только в момент передачи права собственности, а не в момент установления

обязательственных отношений между ним и покупателем1 .

Но можно ли заранее делать вывод о том, что до наступления обусловленного

для передачи товара срока (т. е. срока исполнения договора

купли-продажи) продавец не сможет приобрести товар в собственность?

Очевидно, нет, а потому и говорить о первоначальной

объективной невозможности исполнения, влекущей ничтожность

договора, в данном случае нельзя2 .

Необходимо, однако, учитывать и другую возможную ситуацию,

которая также стала предметом анализа Редакционной комиссии по

составлению Гражданского уложения, а именно «когда договор направлен

прямо к установлению обязательства предоставить чужое

имущество, не обусловленного приобретением самого имущества

или соответственного на него права обязавшеюся стороною»3. После

некоторых колебаний Комиссия склонилась к отрицательному решению,

рассудив, что подобный договор был бы безнравственным.

Однако такая квалификация, апеллирующая к внеправовому и

притом достаточно неопределенному критерию, всегда вызывала

1

Формальное основание для иного вывода применительно к договорам, подлежащим

государственной регистрации, могут дать положения п. 1 ст. 20 Федерального

закона «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с

ним» (СЗ РФ. 1997. № 30. Ст. 3594), согласно которым отсутствие у заявителя прав на

объект недвижимости влечет отказ в государственной регистрации. Однако если в

отношении регистрации прав данное положение возражений не вызывает, то в части

регистрации договоров (согласно п. 1 ст. 2 того же закона под регистрацией прав понимается

также регистрация сделок с недвижимостью) оно вряд ли обоснованно, поскольку

блокирует предусмотренную п. 2 ст. 455 ГК возможность продажи товара,

подлежащего приобретению продавцом в будущем.

2 См. также: Слыщенков В. А. Указ. соч. С. 173 сл.

3 Гражданское Уложение. Кн. V: Проект. Т. I. С. 66.