Глава III. Защита добросовестного приобретателя

ним «голое» право собственности, а от добросовестного приобретателя,

безусловно защищенного против иска об изъятии вещи, требовать

владения ею в течение соответственно пяти или пятнадцати

лет? Разумное объяснение этому найти трудно. Если предположить,

что закон, ab initio лишая собственника права на защиту (т. е. виндикационного

притязания), все же продолжает рассматривать его

в качестве собственника, а добросовестного приобретателя – в качестве

давностного владельца, то такое решение можно было бы объяснить

только одним – стремлением законодателя дать собственнику

«шанс» восстановить свое владение не с помощью законных

юридических средств, к каковым относится виндикационный иск,

а путем самоуправных действий (насильственного захвата вещи,

тайного или обманного завладения ею и т. п.), от которых давностный

владелец по российскому законодательству не защищен1. Но

подобная (единственно возможная) мотивация выглядела бы столь

же абсурдной, сколь и бессмысленной: с одной стороны, трудно

представить, чтобы в намерения законодателя входило легализовать

самоуправство, а с другой – если бы закон в ситуации добросовестного

приобретения действительно преследовал цель защиты интересов

собственника, то гораздо проще и логичнее было бы обеспечить

эту защиту путем установления правила о неограниченной виндикации,

как это было в римском праве.

Вообще, ситуация разъединения собственности и владения, попытки

теоретического обоснования которой предпринимаются в

1

И предположение об абстрактной возможности подобной мотивации вовсе не

является надуманным, как могло бы показаться на первый взгляд. Достаточно заметить,

что один из наиболее активных сторонников критикуемого взгляда приходит

именно к такому результату, пытаясь обосновать – впрочем, чисто позитивистски, не

задаваясь вопросом об истинных мотивах законодателя, – возможность и, более того,

законность (по крайней мере в том, что касается области частного права) подобного

поведения собственника. Кроме того, тот же автор утверждает, что собственник имеет

право предъявить добросовестному приобретателю кондикционный иск о взыскании

стоимости пользования вещью за весь срок приобретательной давности, поскольку

приобретатель якобы владеет и пользуется ею неосновательно, а значит, неправомерно

сберегает свои средства, которые бы потратил на наем той же вещи (cм.: Скловский К.

Защита владения при признании договора недействительным. С. 39). Против последнего

утверждения следует возразить, что, если бы добросовестный приобретатель и

был давностным владельцем, а не собственником, все равно невозможно было бы

констатировать какое-либо его обогащение, даже в экономическом смысле, ибо он

приобрел вещь возмездно.

§ 14. О праве добросовестного приобретателя

современной литературе, является аномальной для права. Не случайно

гражданско-правовые институты, с помощью которых осуществляется

ее регулирование (приобретательная давность, виндикация

и ее ограничение, а в известной степени и защита фактического

владения), в конечном счете направлены на ликвидацию указанной

«расщепленности», на соединение собственника и владельца в одном

лице. И это – совершенно естественная общественная потребность,

ибо искать в состоянии разъединенности собственности и

владения, права и факта как таковом какие-либо позитивные моменты,

обосновывающие его сохранение, было бы тщетно. Действительно,

в ряде случаев право признает и охраняет указанное состояние.

Но, во-первых, это лишь неизбежный компромисс между двумя

заслуживающими правовой защиты интересами – интересами собственника

и добросовестного владельца, причем компромисс временный,

не способный окончательно разрешить возникшее противоречие,

а во-вторых, такое состояние может иметь место только

тогда, когда виндикационное притязание существует, но по какимлибо

причинам остается нереализованным, например, при добросовестном

и возмездном приобретении вещи от неуправомоченного

отчуждателя, если эта вещь выбыла из владения собственника или

титульного владельца помимо их воли. Если же виндикационное

притязание отсутствует изначально, то никакого разъединения не

происходит: недопущение виндикационного притязания в отношении

добросовестного приобретателя именно с тем и связано, что

закон рассматривает последнего в качестве собственника приобретенной

вещи, в то время как прежний собственник утрачивает свое

право на ту же вещь.

Тем не менее, в российском ГК, как уже было отмечено, отсутствовало

прямое указание на возникновение у добросовестного приобретателя

права собственности (подобное тому, которое содержалось

в ст. 183 ГК РСФСР 1922 г.), а в отношении движимых вещей

оно отсутствует и до сих пор. Остался нерешенным этот острый вопрос

и в постановлении Конституционного Суда. Вероятно, последнее

обстоятельство объясняется тем, что Конституционный Суд

опасался подменить собой законодателя (хотя речь по существу шла

не о создании новой нормы, а лишь об определенной интерпретации

уже существующих законоположений). В то же время решить

проблему защиты добросовестного приобретателя было бы невоз