3. Мотиваторы и стрессоры трудовой деятельности: полемика вокруг основного вывода из исследования

Теоретический (и идеологический) смысл основной гипотезы проекта состоял в том, что если содержание работы, ее творческие возможности более существенны в мотивации труда, по сравнению с заработком и другими «внешними» мотиваторами, то имеет место тен­ денция превращения труда в первую жизненную потребность личности Мы, конечно, исходили из того, что труд по внутренней потребности личности будет возможен лишь при наличии непременных общесоциаль­ ных условий — предпосылок свободного труда в коммунистическом обществе: благодаря высочайшему развитию производительных сил и потому изобилию материальных и иных благ, при условии свободной перемены труда, его незакрепленности в виде социального положе­ ния человека. Подчеркивая решающее значение общесоциальных ус­ ловий, в общей схеме факторов, влияющих на отношение к труду, социально-экономическая система рассматривалась как «равнодейству­ ющая» предпосылка исследуемого процесса, т.е. равно относящаяся ко всем видам труда. Поэтому мы уточняем гипотезу и в более строгой формулировке она переводится в ряд проверяемых следствий, которые таковы:

♦ чем выше творческие возможности работы, тем выше объектив­ ные показатели отношения к труду (в нашем случае индексы РИ)\

♦чем выше творческие возможности работы, тем выше субъек­ тивные показатели отношения к труду (т.е показатели общей удовлет­ воренности своей работой);

♦величина корреляции (теснота связи) между содержательнос­ тью труда по мере перехода от менее творческих к более творческим профессиям, с одной стороны, и отношением к труду по объектив­ ным и субъективным данным — с другой, буцет выше, чем величина

корреляции между повышением размера заработной платы и теми же показателями отношения к труду;

♦ и наконец, четвертое следствие из общей гипотезы: структура мотивов труда в зависимости от его содержания будет колебаться боль­ ше, нежели в зависимости от различий в размере заработка.

Что же касается проверки гипотезы относительно тенденций но­ вого отношения к труду при социализме, мы писали, что это возмож­ но осуществить единственно путем сопоставления наших данных с данными изучения отношения к труду рабочих капиталистических предприятий. При сотрудничестве с Фредериком Херцбергом это все же удалось сделать, (см. гл. пятую и ниже — комментарий к ней.)

Вскоре после публикации в 1967 г. книги «Человек и его работа» некоторые из коллег усомнились в главном выводе относительно до­ минанты содержательных мотивов труда в сравнении с «внешними»,

т.е. прямо не связанными с содержанием работы. В 1998 г. Владимир Магун в статье «Российские трудовые ценности: Идеология и массо­ вое сознание» (Мир России. № 4) вернулся к этой дискуссии.

Наш близкий друг справедливо говорит о том, что идеология со­ ветского общества была трудоцентристской. В Советской Конституции труд рассматривался как «обязанность и дело чести» каждого трудо­ способного гражданина. В. Магун исходит из того, что мотивы труда были «нормативно предписаны» (с. 115 названной статьи), с чем нельзя не согласиться. Однако отсюда вовсе не следует, что данная норма «не работала» или тотально отвергалась решительно всеми. Впрочем, ре­ шающие аргументы в защиту обоснованности нашего вывода состоят в следующем.

Во-первых, мы доказали, что содержательные (творческие,) моти­ вы труда преобладают над «внешними» не у всех рабочих, но именно у занятых работой высококвалифицированной, разнообразной, «требующей смекалки».

Доминирование творческой мотивации труда относительно «внеш­ них» (отношение к заработку и условиям работы) не было преоблада­ ющим для основной массы рабочих. В нашей выборке корреляция удов­ летворенности содержанием работы с общей удовлетворенностью ею составила 0,167, а корреляция с удовлетворенностью заработком 0,144. Различия малосущественные, хотя и значимые на 5%-ном уровне. Если же учесть, что рабочих, занятых сложным, высококвалифицирован­ ным трудом в тогдашнем (да и сегодняшнем) производстве было го­ раздо меньше, чем рабочих-пооперационников, то действительно к преобладающей доле занятых физическим трудом на предприятих ука­ занный вывод не относится.

Во-вторых, многие из оппонентов того времени оспаривали ос­ новной результат исследования, ссылаясь на изучение мотивов теку­ чести кадров. Но такие аргументы не вполне корректны. Напомним, что первая фраза романа «Анна Каренина» звучит так: «Все счастли­ вые семье похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчаст­ лива по-своему». Это тонкое наблюдение Льва Толстого находит отра­ жение и в правилах анализа эмпирических данных относительно субъек­ тивной удовлетворенности чем бы то ни было. Позитивный и негативный полюса шкалы удовлетворенности не симметричны. Ме­ няют место работы и специальность по мотивам избежания неприят­ ных обстоятельств, а выбирают (или подтверждают, что снова выбра­ ли бы и эту работу, и эту профессию) по мотивам стремления к бла­ гополучию. По теории Маклелланда, здесь имеют место два типа мотивации: избегательная (avoidance) и достижительная (achievement).

Развивая эту идею, Фредерик Херцберг, с которым мы сотрудни­ чали, выдвинул теорию о неравнодействии содержательных и, как он называет, «гигиенических» мотиваторов труда. Последние относятся к элементарным, необходимым условиям комфортности работы и при

отсутствии таковых снижают удовлетворенность ею. Первые же, на­ против, способны стимулировать удовлетворенность.

Рассматривая проблему несколько в иной плоскости, выдающий­ ся советский психолог Б. Г. Ананьев выделял побуждающие стимулы и антистимулы — стрессоры. При таком подходе недовольство заработ­ ком и физическими, организационными условиями труда — это фак­ тор-стрессор. А удовлетворенность содержательными сторонами рабо­ ты есть фактор-мотиватор. В принципе же факторы-мотиваторы повы­ шают удовлетворенность, а стрессоры «работают» на ее понижение.

В-третьих, В. Магун считает, что вопросы «в лоб» точнее фикси­ руют структуру ценностей, нежели более тонкие операции, которые мы применяли. Возможно, он прав. Только мы не исследовали ценност­ ную структуру массового сознания рабочих, но именно мотивацию труда. А это далеко не одно и то же.

Именно ради того, чтобы уловить мотивацию, мы сопоставляли оценки величины расхождений удовлетворенности каждым из 14 фик­ сированных в опросе элементов производственной ситуации, с одной стороны, и общей удовлетворенностью работой (и профессией) — с другой, оценивая таким способом соотносительный «вклад» моти­ вов разного характера1.

Методологическая ремарка, обращенная к студентам. Здесь мы обращаемся к тем же статистикам, используя метод вторичного ана­ лиза данных.

Вернемся к табл. В-7 в Приложении и рассмотрим приведенные в ней данные с учетом пропорций численности элементов трудовой си­ туации, связанных с содержанием работы и не связанных с его содер­ жанием. А затем приведем пропорции соотношения влиятельности фак­ торов-мотиваторов и факторов-стрессоров в каждой группе по содер­ жанию труда под углом зрения их «вклада» в общую удовлетворенность работой.

Мы видим, что фиксировалось 4 элемента производственной си­ туации, которые могут быть отнесены к содержательным аспектам труда (обозначаем их по порядку, как было в опросном листе): 1) работа требует смекалки; 3) дает или не дает возможность повышать квали­ фикацию; 4) разнообразная или однообразная и, наконец, 9) при­ влекает или не привлекает важность выпускаемой продукции.

Остальные 10 — это: 2) заработок и связанные с ним обстоятель­ ства: 8) равномерность или неравномерность обеспечения работой, а также 12) хорошее или плохое оборудование. Заработок прямо зави­ сит от этих условий. Другие элементы ситуации производства описы­

1 Житейский пример в пояснение такой логики. Один человек жалуется на свою судьбу и объясняет, что ему не хватает денег, чтобы жить прилично. Другой вполне доволен и рассказывает, что занят увлекательным делом, хотя, по правде сказать, зарплату получает символическую.

вают условия труда, косвенно связанные с уровнем заработка или не связанные вовсе: 5) организация труда; 6) внимательное или невни­ мательное отношение администрации к рабочим; 7) вызывает ли рабо­ та физическое переутомление (тяжелая ли работа); 10) взаимоотноше­ ния с товарищами по работе; 11) удобна ли сменность работы; 13) состояние санитарно-гигиенических условий и, наконец, 14) со­ стояние техники безопасности.

Теперь из той же таблицы выделим факторы-мотиваторы и фак­ торы-стрессоры для каждой группы по характеру труда, но с учетом только тех элементов производственной ситуации, которые высокозна­ чимы, а именно: величина расхождений численности довольных и не­ довольных данным элементом ситуации принимается здесь на пре­ дельном уровне не менее 0,5. Это соответствует половине опрошен­ ных в данной группе по характеру труда.

Впервую очередь рассмотрим процентную долю мотиваторов в соотнесении с общей численностью содержательных аспектов труда (их, как помним, 4) и численностью других упомянутых в опроснике условий работы (их всего 10).

Впрофессиях группы I, т.е. занятых тяжелым малоквалифициро­ ванным трудом (например, грузчики и такелажники) сильных моти­ ваторов два — организация труда ( индекс значимости по расхожде­ нию названных оценок = 0,87) и требует ли работа смекалки (0,87). Все другие — значения индекса ниже 0,45. Пропорция мотиваторов, связанных с содержанием труда в сравнении с «внешними» мотива­

ми, 25% против 10%.

В группе II — труд на конвейере — фиксируется лишь один силь­ ный мотиватор, и этот мотиватор как раз зарплата (0,93). Все другие значения — от 0,46 и меньше, т.е. пропорция «внутренних» и «внеш­ них» мотивов — 0% против 10% в пользу внешних.

В группе III — механизированный труд без принудительного рит­ ма (например, токари, сварщики, автоводители) — одно обстоятель­ ство связано с содержанием работы — возможность повышать квали­ фикацию (0,69) и два — с заработком: заработок как таковой (0,64) и состояние оборудования (0,56), т.е. интересующая нас пропорция со­ ставляет 25% против 20%. Можно предположить, что «внутренние» и «внешние» мотиваторы по их соотносительной «силе» в этой группе

труда почти равнозначны.

В группе IV — полуавтоматизированный труд (токари на полуавто­ матах, но в основном ткачихи) — сильных мотиваторов много — семь. В их числе два из относящихся к содержанию труда: разнообразие работы (1,15) и возможность повышать квалификацию (0,58), а все остальные — «внешние»: заработок (1,30), отношения с администра­ цией (0,86), состояние техники безопасности (0,84), сменность (0,62) и санитарно-гигиенические условия (0,65). Здесь соответствующая пропорция: 50% против 40%.

Получается, что в роли стрессоров в профессиях с низким содер­ жанием труда однообразие и неквалифицированность работы по воз­ действию на неудовлетворенность ею в целом примерно равны «внеш­ ним» мотиваторам. В более содержательных видах труда недовольство содержанием работы несколько преобладает над недовольством зара­ ботком и условиями, а в среде занятых наиболее сложной работой роль стрессоров приходится только на заработок и условия труда.

Наконец, обратимся к данным, свидетельствующим преимуще­ ственно о стрессорах в ситуации перемены места работы и профессии (аргумент простой: в подавляющем числе случаев люди бросают не устраивающую их работу, нежели меняют ее на иную, многообещаю­ щую, ибо по нашему характеру «лучше синица в руках, чем журавль в небе»).

Как молодые рабочие мотивировали перемену профессии (стр. 170 и далее) по ответам тех, кто фактически сменил ее (тема «синицы в руках»)? Первое место в ранге мотивов — перемена места жительства (28%), что аналогично влиянию «обстоятельств» при выборе профес­ сии и места работы выпускниками школ. Второй ранг — неудовлетво­ ренность содержанием работы («работа однообразная», «не заставля­ ет думать» и т.п.) — около 22%, и на третьем месте недовольство заработком (более 18%).

Иначе обстоит дело с мотиваторами (тема «журавля в небе»), т.е. привлекательными аспектами работы. В поисках мотивационного «ядра» (для этого использовался «логический квадрат», о котором уже гово­ рилось) мы решили поставить вопрос о мотивах привлекательности избираемой профессии. В оценках профессии со стороны ее привлека­ тельности (см. табл. 19 на с. 149) молодые рабочие контрольных групп (т.е. аккуратно представленные лидирующими профессиями в своей группе, общая численность которых составила 1242 чел.) на первое место выдвигали интерес к специальности (индекс различий между теми, кому она нравится и кому — нет, = 0,33) и существенно ниже возможности заработка (0,04), а также возможности повышать квали­ фикацию (0,06 — все же это еще молодые рабочие). Соответствующие данные по всей выборке (2665 чел.) аналогичны, хотя менее впечат­ ляющи. Интерес к специальности — 0,29, возможности заработка — 0,03 и повышения квалификации с минусом: -0,03. Это что касается работающей молодежи.

После установления контактов с В.Шубкиным, который в Ново­ сибирске проводил опрос выпускников школ относительно прести­ жа избираемых профессий, участница нашего проекта В. Водзинская провела такой же опрос выпускников школ Ленинграда и области. Оказалось, что основную роль в профессиональном самоопределении играли «обстоятельства» (54,7% у юношей и 43,2% у девушек), т.е. реального выбора просто не было. Там же, где он имел место, 42,2% мальчиков и 28.4% девочек руководствовались интересом к содержа-

Чтобы эмпирически проверить, в какой мере на отношение к труду влияют социально-экономические условия, следовало сопоставить со­ ответствующие данные на подвыборках рабочих, не различающихся по содержанию их труда, но различающихся именно по его социальноэкономическим условиям. Иными словами, надо было предпринять срав­ нительное исследование на предприятиях в капиталистическом обще­ стве. Но как практически подступиться к решению такой задачи?

Из жизни лаборатории. Предстояло найти партнера по исследова­ нию где-то в «капиталистическом лагере». К тому времени подобного опыта не было. И здесь сработало то, что называется корпоративиз­ мом академического сообщества. Мы совершенно случайно натолкну­ лись на упоминание работы Фредерика Херцберга о панельных иссле­ дованиях сдвигов в мотивации труда американских рабочих, достали эту книгу по межбиблиотечному обмену с Хельсинкским университе­ том (мощный канал зарубежной литературы для библиотеки Ленин­ градского университета в то время) и послали ему письмо, что называ­ ется, «на деревню дедушке» — в Western Reserve University (где такой?). Американская почта сработала идеально, и пришел эмоциональный ответ: «Я в восторге установить контакт с советскими коллегами» («I will do the best I can»). Ни он, ни мы понятия не имели о том, как можно было бы осуществить идею сравнительного исследования.

Однако удалось пригласить американского профессора посетить Ленинградский университет и встреча состоялась.

Херцберг сразу согласился осуществить, как сегодня мы говорим, проект межстранового исследования и принял без каких-либо возраже­ ний наши концептуальные и методологические посылки. Тем более что выделение двух сторон работы — ее содержания и условий труда — вполне укладывалось в предложенную им теорию мотивации труда с выделением наряду с «внутренними», содержательными мотиваторами «внешних» гигиенических факторов. И, конечно, его, как и нас, вдох­ новляла сама идея пионерского советско-американского исследования.

Мы детально обсудили методологию, методики, выборку, и Фре­ дерик отбыл добывать грант на реализацию проекта, каковой полу­ чил от своего университета.

Но дальше произошло то, что не могло не произойти. Исследование в США проведено. Как получить сырые данные? Статью можно было послать почтой (для нынешнего поколения заметим, что ни факсов, ни тем более e-mail тогда и в помине не было), но таблички-табуляграм­ мы — никоим образом! А вдруг там шпионские инструкции?1

1 Уже в годы начала перестройки я, впервые приехавший в США, позвонил

из Нью-Йорка Херцбергу, к тому времени почетному профессору Университета штата Огайо в отставке. Херцберг прилетел со всей семьей — женой, сыном и невесткой. Первые его слова были такие: «Я не писал вам, боялся, из-за связи с американцем можете попасть в ГУЛАГ». Думается, что только что опубликованная к тому времени на английском книга Солженицына вызвала у него сверхтрев - ные оцхушения. Он не очень разбирался в советской истории и соединял воедино

37-й год и год XX съезда.