1 Kritische Blatter, № 2, стр. 10 и след. Ему, однако, первому принадлежит заслуга уяснения того,

что адъективные иски не составляют исключительного момента в образовании понятия пред-

ставительства, а вызваны в римской правовой жизни особыми соображениями.

* От actio noxales – иски из деликтов и квазиделиктов подвластных (кроме жены), предъявляв-

шиеся потерпевшим лицу, под властью которого находится причинитель. Ноксальные иски от-

личались тем, что предъявлялись не собственнику, а фактическому владельцу. – Прим. сост.

2 По справедливому замечанию Мандри (стр. 316), о Defensionspflicht можно говорить в том

случае, когда непосредственный виновник нуждается в подобной защите, чего нет в адъектив-

ных исках, ибо или контрагент вовсе не может подлежать ответственности, если он раб, или же

он сам в состоянии отвечать за себя, если он свободный.

3 L. 1, § 18, D. 14. 1 − exercenti navem adversus eos, qui cum magistro contraxerunt, actio non

pollicetur.

4 L. 2, D. 14, 3; L. 1, § 18, D. 14, 1.

Н. О. Нерсесов

106

исхождению принадлежит сравнительно к поздней эпохе юридического раз-

вития Рима. На это указывает, между прочим, и принадлежность его к сис-

теме jus gentium. При развитии торгового оборота, когда появились exercitoria

и institoria, при вступлении в сделку с которыми третьи лица имели в виду

более их принципала, претору показалось несправедливым (L. 1, D. 14, 3)

определять правоотношения участвующих в данном случае лиц исключи-

тельно с точки зрения мандата. Ввиду этого им была узаконена дополни-

тельная ответственность препонента. Дальнейшим шагом на пути к такому

развитию представляется установление другого преторского иска, наподобие

инститорного1, который применялся во всех тех случаях, когда третьи лица,

вступая в юридические сделки с мандатаром (общим или специальным), сле-

довали более кредитоспособности самого манданта. Utilis actio quasiinstitoria

является завершением видоизменений строгого принципа древнего права, по

которому юридические последствия всякой сделки ограничивались непо-

средственными соучастниками ее. Далее этого римское право не пошло.

Необходимым условием акцессорной, дополнительной ответственности

принципала считалось то обстоятельство, чтобы третьи лица, вступая в сдел-

ку, имели пред собой самого принципала, как бы желая договориться с ним

непосредственно. Таким образом, с течением времени стали отличать в ман-

дате две группы случаев: а) когда третьи лица, вступая в обязательственные

отношения с мандатаром, желали иметь дело с ним одним, считать его одно-

го противной стороной в договоре; b) когда они имели в виду войти в юри-

дические отношения с мандантом чрез посредство своего контрагента. Для

этой второй группы случаев претором были созданы особые иски, в проти-

воположность общим началам мандата. Значение указанного признака адъ-

ективных исков проявляется, между прочим, в том, что для установления их

необходимо, чтобы представитель имел регрессивный иск к принципалу. Для

третьего нет надобности убеждаться в целесообразности заключенного дого-

вора или в правильном расходовании занятых денег (L. 1, § 9, D. 14, 1). Ука-

занный признак имеет место и в actio quasiinstitoria. Последняя не есть цеди-

рованная (3-му) actio mandati contraria, как думает Савиньи2; оба эти иска

могут существовать рядом. Скорее следует признать, что actio mandati contraria,

уступленная третьему лицу, осуществляется в форме actio de in rem