§ 4. Запрос дополнительных гарантий

Выше мы пришли к выводу о том, что российскому законодателю следует порекомендовать включить в текст ГК норму, согласно которой кредитор, получивший информацию, указывающую о возможном в будущем существенном нарушении договора, и желающий в связи с этим расторгнуть договор, обязан запросить от должника надлежащие гарантии будущего исполнения, при этом он получает право на расторжение, только если должник не сможет предоставить эти гарантии в указанный кредитором срок. Такое правило, в частности, действует в рамках американского права, где кредитор, для того чтобы получить право на расторжение по причине предвидимого нарушения, должен потребовать от должника дополнительных гарантий надлежащего и своевременного исполнения (ст. 2-609 ЕТК США). Кроме того, такой же подход отражен и в тексте Венской конвенции 1980 г. (п. 2 ст. 72), в которой указывается на обязанность кредитора предупредить должника, с тем чтобы позволить ему предоставить адекватные гарантии своего будущего исполнения.

Какими будут достаточные дополнительные гарантии, зависит от конкретных обстоятельств дела. В каких-то случаях достаточно будет простого объяснения должника или заключения третьих лиц. В то же время, как отмечается в комментариях к тексту Венской конвенции 1980 г., на практике только в очень редких случаях простое уверение в надежности своего будущего исполнения будет являться адекватной гарантией <512>. Поэтому в большинстве случаев от должника потребуется нечто большее, чем простые слова. В некоторых случаях достаточными будут банковская гарантия, поручительство или иное средство обеспечения <513>. Кроме того, может оказаться адекватным предложение изменить форму оплаты на авансовую или аккредитивную. Возможен и такой вариант, при котором достаточной гарантией будет предложение должника досрочно исполнить свое обязательство. Например, если у поставщика возникают серьезные опасения, что покупатель не оплатит товар и он делает запрос о дополнительных гарантиях, то встречное предложение покупателя принять досрочный платеж может считаться достаточной гарантией.

--------------------------------

<512> Koch R. The Concept of Fundamental Breach of Contract under the United Nations Convention on Contracts for the International Sale of Goods (CISG) // Review of the Convention on Contracts for the International Sale of Goods (CISG) 1998. Kluwer Law International, 1999. P. 177 - 354 (текст доступен в Интернете на сайте: http://www.cisg.law.pace.edu).

<513> Farnsworth E.A. Contracts. 4th ed. N. Y., 2004. P. 596.

Действующее российское гражданское законодательство вообще почему-то крайне мало делает для того, чтобы подтолкнуть стороны к добровольному урегулированию конфликтов, что в совокупности с распространенным среди людей постсоветской эпохи недоверием друг к другу (низким уровнем социального капитала в терминологии Ф. Фукуямы) и невысокой деловой этикой зачастую приводит к явно неадекватным ситуациям. Так, согласно действующему закону кредитор, получивший информацию о вероятном нарушении договора со стороны должника в будущем, вместо того, чтобы попросить должника подтвердить или опровергнуть данную информацию, развеяв опасения кредитора, может сразу заявить о расторжении договора на основании предвидимого нарушения. Разумнее было бы заставить кредитора, прежде чем идти на такой радикальный шаг, попытаться урегулировать вопрос путем переговоров. Поэтому закон должен указать на обязательность направления должнику запроса с требованием предоставить гарантии. Должник не обязан их предоставлять. Если должник предоставит требуемые гарантии, то кредитор не вправе расторгнуть договор до тех пор, пока не произойдет нарушение или не появится новая информация о вероятности будущего нарушения. Если он проигнорирует этот запрос - кредитор получает право на расторжение, но при условии, что он сможет впоследствии доказать явность угрозы. При этом игнорирование должником посланного запроса будет дополнительным аргументом в пользу явности будущего нарушения, но не снимет с кредитора необходимости доказывать обоснованность своих опасений.

Если должник ответит на запрос, но не предоставит требуемые гарантии, а предоставит иные гарантии или посчитает достаточным простого заверения или опровержения, то право кредитора расторгнуть договор зависит от того, насколько предоставленные должником гарантии являлись достаточными и разумными в данных обстоятельствах. Если предоставленные должником гарантии являлись в данных условиях достаточными и разумный участник гражданского оборота на месте кредитора принял бы их, то кредитор не вправе расторгнуть договор, даже если эти гарантии отличались от тех, которые он затребовал в запросе. Таким образом, суд не признает расторжение обоснованным, если должник в ответ на запрос кредитора привел убедительные аргументы или предоставил достаточные гарантии, хотя и отличающиеся от тех, которые требовал кредитор, но достаточные в данных обстоятельствах. Так, например, суд вряд ли признает расторжение обоснованным, если вместо требуемого кредитором в качестве гарантии будущего надлежащего исполнения поручительства должник предоставил банковскую гарантию. В этом случае хотя должник и не выполнил условие кредитора, но предоставил вполне достаточное обеспечение будущего исполнения.

Кроме того, следует согласиться с некоторыми комментаторами текста Венской конвенции, которые указывают на то, что предоставление должником дополнительных гарантий лишает кредитора права расторгнуть договор на основании предвидимого нарушения даже тогда, когда эти гарантии не исключают возможность нарушения, но исключают, что данное нарушение будет существенным <514>. Так, например, если должник предоставляет кредитору банковскую гарантию в обеспечение поставленного под вопрос исполнения им своего денежного обязательства, то это неминуемо означает, что небольшая просрочка в оплате все же вполне может произойти. Ведь воспользоваться данным средством обеспечения кредитор сможет только после того, как должник в обозначенный договором срок не сможет уплатить долг, т.е. после того, как произойдет нарушение. Но данное нарушение очевидным образом не будет существенным, и поэтому у кредитора не возникает право расторгнуть договор на основании предвидимого нарушения. Кроме того, гарантия будет считаться достаточной, если она не снимает полностью вероятность нарушения, но устраняет фактор очевидности. Так, например, поручительство отнюдь не гарантирует, что кредитор получит положенное от поручителя, но добавляет кредитору уверенности и снимает критическую степень вероятности будущего нарушения.

--------------------------------

<514> Liu C. Suspension or Avoidance Due to Anticipatory Breach: Perspectives from the CISG, UNIDROIT Principles, PECL and Case Law. 2nd ed.: Case annotated update, March 2005 (доступно в Интернете: http://www.cisg.law.pace.edu).

Но главное значение введения правила о необходимости запроса состоит в том, что закон будет предотвращать неожиданные расторжения и подталкивать кредитора уточнять свою информацию у первоисточника. Такой механизм, с одной стороны, позволит должнику адекватно защитить свои интересы на случай использования кредитором механизма расторжения при предвидимом нарушении, а с другой стороны, позволит кредитору с большей уверенностью применять данный вариант расторжения. Как отмечается в комментариях к тексту Венской конвенции, неспособность должника предоставить кредитору адекватные гарантии того, что он исполнит договор надлежащим образом, помогает кредитору обосновать очевидность предвидимого нарушения <515>. В то же время непредоставление каких-либо гарантий не является фатальным для должника. В рамках возникшей переписки должник может сообщить о ложности опасений кредитора, опровергнуть соответствующую информацию, ставящую под сомнение надежность его исполнения. Все это будет учитываться при определении очевидности будущего нарушения.

--------------------------------

<515> Koch R. The Concept of Fundamental Breach of Contract under the United Nations Convention on Contracts for the International Sale of Goods (CISG) // Review of the Convention on Contracts for the International Sale of Goods (CISG) 1998. Kluwer Law International, 1999. P. 177 - 354 (текст доступен в Интернете на сайте: http://www.cisg.law.pace.edu).

Важность такого уточнения можно легко проиллюстрировать на примере, когда кредитор узнает об отзыве у должника лицензии и в связи с этим расторгает договор на основании предвидимого нарушения, не дожидаясь наступления срока исполнения. На первый взгляд такая реакция кредитора кажется вполне оправданной. Но впоследствии может выясниться, что на момент расторжения должник уже выиграл судебное дело о восстановлении лицензии. Если бы кредитор сделал запрос, прежде чем расторгать договор, то он мог бы получить полную информацию из первых рук и, вероятнее всего, воздержался бы от расторжения до окончательного восстановления лицензии.

Как же суд должен решить дело об оспаривании расторжения, если на момент расторжения у кредитора была действительно достоверная информация об отзыве лицензии (т.е. о высокой вероятности будущего нарушения)? Ведь кредитор был не обязан знать о том, что должник оспорил в суде отзыв лицензии и выиграл дело, а должник был не обязан сообщать об этом кредитору, так как вряд ли мог предполагать, что кредитор неожиданно расторгнет договор, даже не дожидаясь наступления просрочки.

Решить подобные коллизии как раз и должно правило о необходимости запроса, применение которого в состоянии (1) внести большую определенность в вопрос о явности будущего нарушения, (2) защитить должника от сюрпризов наподобие вышеописанного случая расторжения договора по причине отзыва у должника лицензии, (3) обеспечить кредитора дополнительными гарантиями на случай возможного нарушения, (4) в ряде случаев подтолкнуть стороны к добровольному расторжению, которое в любом случае должно только приветствоваться, и, наконец, (5) приучать участников гражданского оборота к цивилизованным способам выяснять отношения, сотрудничать и координировать свои действия.

До внесения в ГК подобной нормы ее можно выводить на уровне судебной практики из толкования положения ст. 328 ГК о явности предвидимого нарушения в совокупности со ст. 6 ГК об аналогии права и применения принципов добросовестности, разумности и справедливости, а также в совокупности со ст. 10 ГК о недопустимости злоупотребления правом.