Глава 3. Отличие от смежных гражданско-правовых институтов

§ 1. Расторжение по соглашению сторон

Для более четкого выделения предмета настоящего исследования следует сразу оговориться, что в данной работе мы рассматриваем расторжение договора как способ защиты прав кредитора на случай нарушения договорных обязательств должником. В этой связи следует провести четкую границу между данным способом защиты права и схожими гражданско-правовыми институтами.

Как известно, расторжение договора возможно по взаимному согласию сторон. Данный способ расторжения представляет собой двустороннюю сделку, направленную на прекращение правоотношений, вытекающих из данного договора. На первый взгляд данный способ расторжения ничего общего с интересующей нас темой не имеет, так как расторжение нарушенного договора происходит в ответ на нарушение по инициативе кредитора без согласия должника. В действительности же двусторонняя сделка, направленная на расторжение договора, может состояться в том числе и в связи с допущенным должником нарушением. Ведь если происходит нарушение договора, вполне возможно, что отказ от договора произойдет по обоюдному согласию. Данный факт несколько размывает границу между двумя способами расторжения.

Особенно часто нарушенный договор расторгается по соглашению сторон в случае ренансации. Речь идет о ситуации, когда из характера действий или заявлений должника, нарушающего договор, можно сделать заключение о прямом отказе от исполнения договора. Одна ситуация, когда должник, например, не осуществил предоплату в срок и попросил отсрочки или просто молчит, и совсем другая ситуация, когда он напрямую отказался исполнять договор. В английском праве такого рода случаи обозначаются как ренансация (renunciation). Ренансация не влечет автоматически расторжение, так как односторонний отказ должника исполнять обязательство не допускается в силу общего правила ст. 310 ГК. Но если констатируется ренансация, т.е. прямой отказ должника от исполнения, кредитору становится намного проще расторгнуть договор в ответ на нарушение, так как вопрос о существенности нарушения и иных ограничениях на допустимость расторжения уже не встает. Ведь должник выражает свое волеизъявление, направленное на расторжение договора, и нет никакой необходимости защищать его интерес в сохранении договора.

В силу того, что согласно ст. 310 ГК односторонний отказ должника от договора не допускается, данное заявление должника может рассматриваться исключительно как оферта, предложение расторгнуть договор. Кредитор может не принять отказ должника от договора и продолжать настаивать на исполнении. Но кредитор может и расторгнуть договор, тем самым использовав предоставленную ему законом меру защиты своих прав путем акцепта оферты должника. В этой связи некоторые случаи расторжения нарушенного договора могут характеризоваться как осуществляемые по взаимному согласию сторон. Для признания за конкретным случаем расторжения характера двусторонней сделки требуется обнаружить в действиях должника проявление однозначного волеизъявления на полный отказ от исполнения договора. Так, просто молчаливое неисполнение договора не может рассматриваться как предложение расторгнуть договор. Для того чтобы нарушение могло характеризоваться как оферта, оно должно сопровождаться заявлением должника, из которого можно сделать однозначный вывод о нежелании исполнять принятые обязательства в том виде, в котором они закреплены в договоре. Так, в качестве оферты можно принять заявление должника, сделанное как до, так и после наступления срока исполнения, из которого можно заключить, что должник отказывается от исполнения договора совсем или не желает исполнять договор на согласованных условиях. Если же в своем заявлении, сделанном до или после наступления срока исполнения, должник просит (предлагает) пересмотреть условия заключенного договора, но прямо не отказывается от договора, оставляя кредитору разумные основания считать, что при сохранении в неизменности договорных условий должник все же может произвести исполнение, то признать такое заявление предложением расторгнуть договор нельзя. Иначе говоря, данный вопрос зависит целиком и полностью от толкования поведения должника.

Решение вопроса о том, является ли нарушение договора прямым отказом, который в силу ст. 310 ГК может рассматриваться исключительно как предложение расторгнуть договор, имеет крайне важные практические последствия. Ведь если мы констатируем, что должник четко выразил свою волю, направленную на прекращение договора, а кредитор в разумный срок после этого выразил свою волю на достижение того же результата, направив должнику уведомление о расторжении, то налицо достижение согласия на прекращение договорных отношений путем акцепта кредитором оферты должника. В данном случае кредитор, расторгающий договор, не столько защищает свои права, сколько акцептует оферту. Расторжение договора как способ защиты прав кредитора согласно ГК РФ по общему правилу требует согласия суда. Расторжение же договора как результат соглашения сторон такой процедуры не требует, и договор считается расторгнутым с момента получения стороной, направившей оферту (должником), согласия на достижение указанного в оферте результата (акцепта).

При решении вопроса, состоялось ли расторжение договора по согласию сторон, немаловажную роль играет срок, в течение которого кредитор расторг договор, узнав об отказе должника его исполнять. Согласно ст. 441 ГК акцепт оферты, не предусматривающей срок для него, может быть осуществлен в течение нормально необходимого для этого времени, т.е. в разумный срок. Таким образом, при желании акцептовать оферту должника кредитору, получившему заявление должника об отказе от исполнения договора, необходимо ответить должнику таким же встречным отказом в разумный срок. Если же после получения кредитором отказа должника от договора он сразу же не расторгает договор, а продолжает настаивать на исполнении, то впоследствии, решив все же расторгнуть договор, он не может ссылаться на то, что он дает свое согласие на предложение должника о расторжении договора. В данном случае кредитор вынужден использовать такой способ защиты права, как расторжение нарушенного договора на общих основаниях, т.е. с применением судебной процедуры, если она не исключается в силу закона или договора, и с необходимостью обосновывать существенность нарушения.

Вышеописанный случай, когда кредитор акцептует оферту должника о расторжении договора, является одним из возможных сценариев расторжения нарушенного договора по взаимному согласию. Вполне возможен и такой вариант, когда инициатором расторжения будет являться пострадавший от нарушения кредитор, который направит предложение о расторжении должнику. Если у кредитора нет права на односторонний отказ от нарушенного договора или такой отказ необоснован в силу несущественности нарушения, то попытка кредитора заявить об отказе от нарушенного договора также будет рассматриваться всего лишь как оферта. Соответственно, такой недопустимый или необоснованный отказ кредитора сам по себе не будет влечь прекращение договора. Но в случае, если должник акцептует данную оферту, в той или иной форме заявив о своем согласии на расторжение или совершив соответствующие конклюдентные действия (например, вернув предоплату), то договор считается расторгнутым по взаимному согласию.

При этом необходимо обратить внимание на одну крайне важную деталь. Признание того факта, что расторжение нарушенного договора произошло по взаимному согласию сторон, не означает лишения кредитора прав на использование иных способов защиты своих прав, вытекающих из имевшего место нарушения (например, взыскание неустойки, убытков, потеря задатка). Расторжение договора по взаимному согласию, если оно произошло исключительно или преимущественно в связи с допущенным должником нарушением, не отменяет факт самого нарушения, а значит, и не лишает кредитора права требовать взыскания неустойки или убытков за сам факт нарушения. Кроме того, сам факт расторжения нарушенного договора может причинить кредитору определенные убытки (например, разница в цене, абстрактные убытки, упущенная выгода от срыва контракта), которые мы вслед за французскими юристами называем компенсаторными. Эти убытки кредитора возникают не в связи с самим фактом нарушения, а в связи с тем, что в результате нарушения договор прекращается, так и будучи не исполненным. Возможность взыскания таких убытков не зависит от того, в какой форме произошло расторжение. Даже если стороны добровольно расторгли договор, но из анализа всех обстоятельств дела очевидно, что истинной или главной причиной расторжения стало нарушение договора со стороны должника, то пострадавший от нарушения кредитор должен сохранять право на взыскание подобных убытков, так как согласие должника на расторжение облегчает кредитору процесс выхода из нарушенного договора, но не отменяет возникшие в связи с этим негативные последствия в виде соответствующих убытков. Аналогичным же образом обстоит дело и с неустойкой, установленной в договоре для обеспечения защиты интересов кредитора на случай расторжения нарушенного договора (неустойка за неисполнение), которая, как правило, выражается в виде фиксированного штрафа за неисполнение того или иного обязательства <328>. Та же ситуация имеет место и в отношении задатка, который, по нашему мнению <329>, по общему правилу обеспечивает интерес кредитора исключительно на случай, если нарушение договора влечет расторжение договора. Факт добровольности расторжения договора не исключает права пострадавшего от нарушения договора кредитора на использование возможностей, предоставляемых ему условием о задатке (право на присвоение задатка или на требование о возврате его в двойном размере). Данные санкции (компенсаторные убытки, неустойка за неисполнение, присвоение или требование уплаты двойного размера задатка) направлены на компенсацию потерь кредитора, вызванных не столько самим нарушением как фактом, сколько прекращением нарушенного договора в результате расторжения, оставляющего обязательство должника так и не исполненным.

--------------------------------

<328> Подробнее см.: Карапетов А.Г. Неустойка как средство защиты прав кредитора в российском и зарубежном праве. М., 2005. С. 156 - 168.

<329> См.: Там же. С. 262 - 271.

Кроме того, тот факт, что расторжение нарушенного одной из сторон договора происходит по взаимному согласию, не отменяет необходимости применения соответствующих положений, регулирующих особенности реституции того, что было предоставлено до расторжения. В разделе о последствиях расторжения <330> мы подробно остановимся на анализе тех случаев, когда расторжение договора должно влечь реституцию. При этом согласно нашей позиции реституция в случае расторжения, происходящего по причине нарушения договора, должна отличаться определенными особенностями, в первую очередь проявляющимися в предоставлении пострадавшей стороне некоторых преимуществ. Эти преимущества в равной степени должны применяться и в том случае, когда расторжение происходит по взаимному согласию сторон, если анализ всех обстоятельств дела показывает, что единственной или основной причиной расторжения договора было именно его нарушение, а не иные обстоятельства.

--------------------------------

<330> См.: разд. VI данной книги.

Иначе говоря, если единственной или основной причиной расторжения договора являлось его нарушение, то независимо от того, был ли договор расторгнут с согласия должника или без такового, к расторжению договора и его последствиям применяется правовой режим расторжения нарушенного договора, разбираемый нами в настоящей работе, за исключением тех положений, которые требуют соблюдения определенной процедуры расторжения и ставят определенные условия допустимости расторжения. Согласие должника на расторжение со всей очевидностью делает ненужным применение правил, которые направлены на защиту должника от произвольного расторжения (например, о судебной процедуре расторжения или существенности нарушения), но не затрагивает иных норм из правового режима расторжения нарушенного договора, которые с точки зрения логики не затрагиваются тем фактом, что должник согласился на расторжение.

При этом если выяснится, что нарушение договора не является основной причиной добровольного расторжения договора, то кредитор сохраняет право взыскать с должника убытки или неустойку за факт нарушения (например, за период просрочки, имевшей место вплоть до момента расторжения), но не вправе рассчитывать на применение таких санкций, которые вытекают из предположения о том, что именно нарушение вынудило кредитора на расторжение. Так, кредитор в таком случае не вправе требовать взыскания компенсаторных убытков или неустойки, установленной на случай вынужденного прекращения договора, а равно не вправе присвоить полученный задаток или потребовать возврата его двойного размера. Кроме того, в таком случае кредитор не вправе рассчитывать и на получение каких-либо преимуществ при осуществлении реституции.

Определение истинных мотивов расторжения в действительности может вызывать определенные сложности. Так, если произошел факт нарушения договора и инициатива расторжения договора исходила от должника, который заявил о нежелании исполнять договор, то согласие кредитора в большинстве случаев указывает на то, что истинной причиной расторжения являлось именно нарушение договора и нежелание должника продолжать его исполнение. В равной степени очевидно, что расторжение происходит в связи с нарушением договора и тогда, когда должник заявляет об отказе исполнять договор еще до момента наступления срока исполнения, т.е. при отсутствии самого факта нарушения. В данном случае имеет место так называемое предвидимое нарушение (Anticipatory Breach), которое по своим последствиям во многом приравнивается к фактическому нарушению договора. Так, согласно ст. 328 ГК кредитор в таких обстоятельствах вправе отказаться от исполнения договора (т.е. расторгнуть договор), а также вправе требовать взыскания убытков. В тех ситуациях, когда нарушения как такового еще нет, но должник заявил прямой отказ от исполнения договора, кредитор вправе воспринять этот отказ как оферту и акцептовать ее, заявив о расторжении договора. Но это не означает признание правомерности поведения должника, а значит, не отменяет того, что именно оно и стало истинной причиной расторжения. Соответственно, расторжение кредитором договора в такой ситуации не лишает его права на применение всех тех мер ответственности, которые направлены на защиту интереса кредитора, вынужденного в связи с нарушением пойти на прекращение договора (компенсаторные убытки, задаток и др.), а также всех иных прав и преимуществ, имеющихся у кредитора, расторгающего договор в результате нарушения (в том числе льгот при реституции).

Другое дело, когда инициатива расторгнуть договор принадлежит пострадавшему от нарушения кредитору, который направляет должнику соответствующую оферту. Если до момента направления данного предложения имел место факт нарушения договора должником или возникли обстоятельства, ставящие под сомнение будущее надлежащее исполнение договора (Anticipatory Breach), но не выражающиеся в прямом отказе должника следовать договору, то у суда могут возникнуть серьезные сомнения в отношении истинной причины расторжения. Так, например, имевшее место нарушение может быть абсолютно незначительным, а причина, подтолкнувшая кредитора на расторжение договора, состояла в утере интереса в исполнении договора по основаниям, никак не связанным с самим нарушением (например, изменение экономической конъюнктуры, отзыв лицензии и т.п.). Аналогичная ситуация и с Anticipatory Breach: действительно, вероятность будущего нарушения договора должником может быть налицо, но истинная причина, по которой кредитор предложил должнику расторгнуть договор, с этим никак не связана.

Оценка подлинных мотивов возникновения у кредитора желания расторгнуть договор может осуществляться на основании признания нарушения существенным. Если нарушение носило несущественный характер, то добровольное расторжение договора считается осуществленным не в связи с нарушением, так как нарушение не вынуждало кредитора идти на расторжение. Если бы должник не дал свое согласие на расторжение, то кредитор не смог бы расторгнуть договор. В тех же случаях, когда нарушение было существенным и в значительной степени лишало кредитора того, на что он был вправе рассчитывать при заключении договора, добровольное расторжение следует считать осуществленным в связи с нарушением. Такой подход, безусловно, страдает некоторой степенью условности. Теоретически можно представить себе ситуацию, когда нарушение носит существенный характер, но истинная причина, подтолкнувшая кредитора предложить должнику расторгнуть договор, не была связана с фактом нарушения. Но альтернатив предложенному нами подходу, по сути, не существует. Некоторая его условность и упрощенность являются неизбежной платой за его относительную предсказуемость и практическую применимость. Если бы право требовало от суда достоверного установления, о чем в реальности думал кредитор, предложивший должнику расторгнуть договор, правоприменение было бы просто парализовано, так как возможностей определить истинные мотивы кредитора у суда попросту нет, по крайней мере до тех пор, пока наука не признала телепатию.

Безусловно, дополнительную ясность здесь могут внести поведение и заявления сторон. Если кредитор, направляя должнику предложение о расторжении договора, указал на нарушение договора как на причину появления такого предложения, следует считать, что он предлагает квалифицировать состоявшееся нарушение как существенное. Если должник, не возражая против такой формулировки оснований расторжения, выражает свое согласие на прекращение договора, следует считать, что он также признал нарушение существенным. Соответственно, суд не должен оценивать существенность нарушения как таковую в силу того, что стороны согласились считать его существенным. А это означает, что расторжение произошло в связи с нарушением. Данный вывод, в свою очередь, открывает кредитору возможность подчинить расторжение тем правилам, которые применяются в отношении расторжения нарушенного договора (взыскать компенсаторные убытки, применить правила о задатке и др.). Соответственно, если должник не желает таких последствий, то он должен выставлять кредитору встречную оферту, указывая на свое несогласие с указанным кредитором мотивом расторжения или прямо оговаривая неприменение тех или иных конкретных положений правового режима расторжения нарушенного договора или вытекающих из такого режима последствий расторжения (например, оговаривая отсутствие у кредитора права требовать компенсаторных убытков).

Отмеченное выше, по сути, делает крайне важным для кредитора обоснование причин, подтолкнувших его к направлению должнику заявления о расторжении. Если кредитор не оговаривает, что договор предлагается расторгнуть по причине его нарушения должником, то суду для определения применимого правового режима расторжения придется анализировать все обстоятельства дела с целью определения существенности самого нарушения, что привносит в данный вопрос некоторую долю неопределенности. Вполне возможно, что суд решит считать нарушение несущественным и соответственно не найдет прямой причинно-следственной связи между нарушением и расторжением договора. Это отнюдь не означает, что расторжения не происходит: согласие должника на расторжение бесповоротно прекращает договор. Но констатация того факта, что нарушение договора не было основным мотивом расторжения, будет означать отказ кредитору в иске о взыскании с должника компенсаторных убытков, неустойки, установленной на случай расторжения нарушенного договора, или двойного размера задатка, а равно отказ кредитору в праве присвоить задаток или ссылаться на те или иные преимущества, отличающие правовой режим расторжения нарушенного договора от общего правового режима расторжения (например, преимущества при осуществлении реституции).