Раздел II. Общая характеристика института расторжения нарушенного договора в российском праве

Глава 1. История развития института расторжения

Нарушенного договора в российском праве

§ 1. Дореволюционный период

Дореволюционное российское законодательство не регулировало данный гражданско-правовой институт. Согласно Своду законов гражданских Российской империи, принятому еще в первой половине XIX в. в условиях господства феодальных отношений и крепостничества, расторжение договора возможно только по обоюдному согласию сторон (ст. 1545). В отдельных нормативных актах иногда встречались упоминания о праве кредитора на отказ от исполнения договора в случае невыполнения своих обязательств должником (например, ст. 216 Положения о казенных подрядах) <282>, но более общего и подробного регулирования данного вопроса наше дореволюционное право не разработало.

--------------------------------

<282> Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Т. 3. М., 2003. С. 147 - 148; Трепицын И.Н. Гражданское право Польши и России. Варшава, 1914. С. 101.

Данное положение вещей можно объяснить, во-первых, крайней неразвитостью гражданского права дореволюционной России, а во-вторых, старыми, феодальными представлениями о святости договора. Вспомним, что незадолго до принятия Свода законов гражданских в ФГК было установлено правило о недопустимости расторжения договора без разрешения суда. Но чем дальше развивались рыночные, капиталистические отношения, ставящие во главу угла мобильность капиталов и экономическую целесообразность, тем больше право было готово отходить от принципа святости договора (pacta sunt servanda). Как мы убедились, в большинстве развитых стран кредитор вправе отказаться от договора в случае его нарушения без необходимости обращения в суд или получения согласия должника на расторжение. Российская экономика первой половины XIX в. (время подготовки Свода законов гражданских) отставала от французской по большинству показателей на 40 - 60 лет, а капиталистические отношения только начинали зарождаться <283>. Отчасти и поэтому представления российских юристов о расторжении договоров были основаны в большей степени на архаичном принципе святости договора, чем на капиталистической идее о целесообразности предоставления кредитору права на отступление от нарушенного договора. Французские юристы начала XIX в. уже были готовы санкционировать расторжение договора, хоть и с согласия суда, что и положило начало указанной выше тенденции. В российской же правовой науке к моменту принятия Свода законов гражданских эти идеи еще не созрели.

--------------------------------

<283> Гайдар Е.Т. Долгое время. Россия в мире. Очерки экономической истории. М., 2005. С. 43.

Но впоследствии в судебной практике дореволюционной России и юридической литературе, особенно во второй половине XIX в., право кредитора в определенных случаях отказаться от нарушенного должником договора стало признаваться все чаще <284>.

--------------------------------

<284> Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Т. 3. М., 2003. С. 147, 150, 153.

Согласно первоначальной позиции Правительствующего Сената, которая вполне соответствовала докапиталистическому этапу развития гражданского права, кредитор в двусторонних договорах не вправе расторгнуть договор в случае его нарушения должником, а ограничен правом требовать присуждения к исполнению обязательства в натуре <285>. Но впоследствии под влиянием некоторых авторов (в частности, К.П. Победоносцева) Сенат пересмотрел свою позицию и стал придерживаться идеи о праве кредитора на отказ от договора в случае нарушения, допущенного должником <286>.

--------------------------------

<285> Решения N 529 от 1867 г., N 782 от 1869 г., N 577 от 1870 г., N 313 от 1871 г. (Анненков К. Система русского гражданского права. Т. 3. С. 148).

<286> Решения N 685 от 1874 г., N 274 от 1875 г. (Анненков К. Система русского гражданского права. Т. 3. С. 148).

Так, в одном решении Сенат указал, что кредитор в случае просрочки вправе либо требовать исполнения в натуре, либо отказаться от принятия исполнения <287>. В другом решении Сенат указал, что кредитор вправе отказаться от договора, если нарушение договора приводит к тому, что сама цель договора в результате нарушения становится недостижимой <288>. Что касается процедуры расторжения, то в ряде случаев в литературе и судебной практике указывалось на необходимость обращения в суд <289>.

--------------------------------

<287> Тютрюмов И.М. Законы гражданские с разъяснениями Правительствующего Сената и комментариями русских юристов. Кн. 4. М., 2004. С. 65.

<288> Там же. С. 79.

<289> Синайский В.И. Русское гражданское право. М., 2002. С. 337.

В юридической литературе идею о полезности включения в российское право нормы о возможности расторжения договора кредитором в случае его нарушения должником отстаивали многие цивилисты второй половины XIX в. (Победоносцев, Оршанский, Думашевский) <290>.

--------------------------------

<290> Ссылки на соответствующие публикации см.: Анненков К. Система русского гражданского права. Т. 3. СПб., 1901. С. 147.

В литературе и в практике Сената отмечалось, что в случае расторжения договора стороны должны быть возвращены в то положение, в котором они находились до возникновения обязательства: полученное по договору до расторжения должно быть возвращено. Данный вывод основывался Сенатом на ст. 574 Свода законов гражданских <291>, а в литературе зачастую - на недопустимости неосновательного обогащения <292>.

--------------------------------

<291> Анненков К. Система русского гражданского права. Т. 3. СПб., С. 148.

<292> Розенблюм. Иски из неправомерного обогащения в практике Сената // Юридический вестник. Кн. 2. 1889. С. 288 (см.: Анненков К. Система русского гражданского права. Т. 3. СПб., 1901. С. 148).

Итак, несмотря на то что к концу XIX в. интересующий нас институт уже в основном признавался в юридической литературе и судебной практике, его эффективное функционирование "спотыкалось" об отсутствие легального закрепления. Законодательство России докапиталистического, феодального периода коренным образом расходилось с начавшими развиваться во второй половине XIX в. буржуазными отношениями. Очевидность данного факта подвигла власти на разработку нового гражданского законодательства, которое соответствовало бы требованиям времени и стимулировало бы развитие экономики. В итоге на рубеже веков началась разработка проекта Гражданского уложения Российской империи (далее - проект ГУ). Данный проект так и не был реализован в связи с началом Первой мировой войны, и до самого конца Российской империи норма о праве на расторжение договора по инициативе кредитора так и не нашла своего однозначного закрепления в законодательстве. Несмотря на то что данная кодификация, готовившаяся с участием ведущих русских цивилистов начала XX в., так и не была утверждена в качестве закона и не прошла проверку практикой применения, анализ соответствующих положений проекта крайне интересен с точки зрения определения тенденций развития гражданского права и научной мысли.

Интересующий нас вопрос был достаточно детально проанализирован составителями проекта ГУ. Согласно ст. 1610 проекта кредитор вправе расторгнуть договор, если должник, который должен был исполнять договор первым, не выполняет свои обязательства. В случае просрочки кредитор для того, чтобы получить право на отказ от договора, должен предоставить должнику дополнительный срок (аналог немецкого Nachfrist), по истечении которого он сможет реализовать свое право на расторжение (ст. 1669 проекта). Кредитор не обязан предоставлять дополнительный срок: 1) если по условиям договора обязательство должно быть исполнено строго к определенному в тексте контракта сроку (ст. 1670), а также 2) если просрочка должника приводит к потере у кредитора интереса к исполнению договора, которое "не имеет уже более никакого значения для верителя (кредитора. - А.К.) за невозможностью достижения той цели, ради которой договор был заключен" (ст. 1671).

Согласно проекту ГУ в случае лишь незначительного нарушения, допущенного должником, кредитор не вправе отказаться от договора, если такой отказ по обстоятельствам дела не согласуется с доброй совестью (абз. 2 ст. 1610). По сути, мы имеем здесь отрадный пример избирательного подхода к рецепции немецкого гражданского права. Напомним, что в изначальной версии ГГУ никаких упоминаний о существенности или значительности нарушения в общей части ГГУ не было. Внеся данную норму в проект, разработчики урегулировали вопрос контроля за расторжением договора в случае дефектного исполнения. Таким образом, в сочетании с положением о Nachfrist, имплементированным на случай просрочки, проект ГУ демонстрирует в целом комбинированный подход к решению вопроса о допустимости расторжения. На случай просрочки право кредитора на отказ от договора обусловливается необходимостью предоставить должнику дополнительный срок на исполнение (ст. 1669 проекта ГУ). В отношении же иных видов нарушения договора в качестве необходимого ограничителя выступает правило о невозможности расторжения в случае незначительности дефекта и нарушения принципа добросовестности (ст. 160 проекта ГУ).

Таким образом, как мы видим, составители проекта в целом отказались от идеи о судебном порядке расторжения в пользу немецкого подхода, который разрешает расторжение без участия суда, но с обязательным предоставлением должнику дополнительного срока на исполнение. Разработчики проекта тем самым уловили общую тенденцию развития гражданского права развитых стран, отраженную, в частности, на тот момент в новом гражданском законодательстве Германии и некоторых других стран, отвергнув признанное устаревшим и неразумным французское правило о судебном порядке расторжения. Как указывается в комментариях к тексту проекта, "в основе предлагаемой меры лежит стремление развязать отношения сторон по возможности без участия суда" <293>.

--------------------------------

<293> Гражданское уложение. Книга пятая. Обязательственное право. Проект Высочайше учрежденной Редакционной комиссии по составлению Гражданского уложения (вторая редакция, с объяснениями). СПб., 1902. С. 261.

Право на расторжение договора, помимо общих норм ст. ст. 1610, 1669 - 1671 проекта, нашло свое закрепление и в отдельных статьях, посвященных конкретным договорам. Так, согласно ст. 1752 проекта кредитор имеет право на расторжение договора в случае обнаружения дефектов в купленных товарах.

Согласно проекту кредитор, отказываясь от договора, обязан возвратить должнику полученное по договору до расторжения и вправе требовать этого же от должника (ст. 1672). Иначе говоря, проект закрепил правило о ретроспективном эффекте расторжения. Согласно той же статье кредитор вправе сочетать требование о расторжении договора со взысканием убытков. Данная особенность показывает, что составители проекта хотя по большей части и следовали указаниям германского права, но делали это далеко не вслепую.

Признать данное правовое регулирование расторжения договоров оптимальным и исчерпывающим, конечно же, нельзя. Некоторые важнейшие вопросы оказались вне поля зрения разработчиков данной кодификации. Составители проекта, с одной стороны, повторили ряд ошибок разработчиков ГГУ (например, отсутствие исключений из правила о необходимости осуществлять реституцию). С другой же стороны, они необоснованно забыли перенести из ГГУ ряд важнейших положений (например, о процедуре одностороннего отказа). Но в любом случае это был существенный шаг вперед.