§ 10. Интерес должника в сохранении договора

Другой вопрос: нужно ли соизмерять интерес кредитора в расторжении, определяемый по вышеизложенным критериям, с интересом должника в сохранении договора? При ответе на данный вопрос нужно учесть, во-первых, букву закона, а во-вторых, дух и цели законодательной нормы. Как мы отмечали, при решении вопроса о существенности нарушения следует оценивать интерес кредитора в расторжении, который складывается из степени нарушенности самого договора, значительности негативных последствий, вызванных этим нарушением, а также иных приводимых здесь факторов, влияющих на возможность расторжения договора. Но необходимо также принять во внимание, что сама цель введения института существенного нарушения состоит в предотвращении необоснованного расторжения и несоразмерного нарушения прав должника. Таким образом, правило о существенности нарушения направлено на защиту прав должника и его интереса в сохранении договора. В этой связи встает вопрос о возможности учета степени заинтересованности должника в сохранении договора.

Представим ситуацию, когда продавец просрочил передачу товаров на 60 дней и покупатель намеревается расторгнуть договор. С точки зрения интересов кредитора (покупателя), применяя выработанные выше методы оценки существенности, предположим, что суд может прийти к выводу о существенности нарушения, так как даже при отсутствии значительного ущерба у покупателя фактор продолжительности просрочки сам по себе выражен достаточно сильно, чтобы оправдать расторжение. Но при этом продавец в случае расторжения с ним договора может понести в связи с этим убытки, в значительной степени превышающие все негативные последствия нарушения на стороне покупателя. Представим, что продавец готов компенсировать все потери покупателя от допущенной просрочки, но настаивает на сохранении договора. Возможно ли в данной ситуации пренебречь юридически обоснованным интересом кредитора в расторжении и отдать предпочтение экономически обоснованному и, возможно, справедливому интересу должника в сохранении договора? В праве некоторых стран на данный вопрос отвечают утвердительно.

Так, в американской литературе по договорному праву указывается на то, что при оценке существенности нарушения суд, помимо степени ущемленности интересов кредитора, должен принимать во внимание и интересы должника. Считается, что в качестве одного из факторов, которые могут приниматься во внимание, выступает вопрос о том, насколько нарушивший договор должник реально заинтересован в сохранении договора. Не повлечет ли расторжение договора для него значительный ущерб <423>?

--------------------------------

<423> Farnsworth E.A. Contracts. 4th ed. N. Y., 2004. P. 550.

Небезынтересно, что и Принципы УНИДРУА в ст. 7.3.1 указывают, что при оценке существенности нарушения необходимо принимать во внимание, не понесет ли в результате расторжения нарушившая договор сторона несоразмерные потери, связанные с подготовкой или осуществлением исполнения. Данный фактор не был включен в текст Принципов ЕКП, не отражен в тексте Венской конвенции 1980 г. и не всеми западными исследователями признается оправданным <424>. Тем не менее позволим себе заметить, что с точки зрения справедливости необходимость учета особой заинтересованности должника в сохранении договора и негативных последствий, которые вызовет расторжение на стороне должника, кажется вполне оправданной.

--------------------------------

<424> Koch R. The Concept of Fundamental Breach of Contract under the United Nations Convention on Contracts for the International Sale of Goods (CISG) // Review of the Convention on Contracts for the International Sale of Goods (CISG) 1998. Kluwer Law International, 1999. P. 177 - 354 (текст доступен в Интернете на сайте: http://www.cisg.law.pace.edu).

Любая санкция, а расторжение нарушенного договора к этой категории, безусловно, относится, должна быть максимально сбалансированной и соответствовать тяжести правонарушения. Понятно, что расторжение договора может быть крайне болезненным для должника не само по себе, а как причина иных негативных экономических последствий производного характера. Должник мог положиться на договор и инвестировать в подготовку к его исполнению и в обеспечение исполнения значительные средства, которые в случае расторжения могут превратиться в значительный ущерб. Более того, размер этого ущерба вполне может быть настолько значительным, что должник с удовольствием компенсировал бы кредитору все его потери, вызванные допущенным нарушением, дабы только сохранить договор. Таким образом, помимо соображений справедливости и принципа соразмерности, здесь мы сталкиваемся с экономическим подходом к вопросу о допустимости средств защиты, который нами уже обсуждался выше применительно к теории эффективного нарушения (Efficient Breach). В отличие от теории Efficient Breach здесь мы имеем зеркальную ситуацию: та же экономическая логика может обосновать целесообразность сохранения договора. Если в теории эффективного нарушения одностороннее неисполнение договора должником становилось желательным, потому что должник мог возместить все убытки кредитора, вызванные расторжением, и при этом все равно остаться в выигрыше от нарушения, то в нашем случае соизмерение экономического ущерба на стороне должника в случае расторжения и убытков кредитора, вызванных нарушением, а также наличие у должника желания и возможности компенсировать кредитору его убытки, вызванные нарушением, дает нам некоторые основания говорить о целесообразности сохранения договора. Такую теорию, подражая сторонникам теории экономического анализа права, можно было бы обозначить как теорию эффективного сохранения договора.

Проиллюстрируем гипотетическое применение данной теории. Представим себе договор строительного подряда, по которому строительная фирма получала оплату после возведения здания кафе. Подрядчик не уложился в отведенный срок на строительство, не успев в срок завершить лишь 10% от общего объема работ. На момент, когда просрочка сдачи готового дома составила два месяца, заказчик объявил об отказе от договора по причине существенности просрочки. В дальнейшем подрядчик завершил строительство и не согласился с расторжением договора, подав иск о взыскании полной цены за работы. В суде заказчик обосновывает расторжение ссылкой на то, что в результате задержки он был вынужден переносить открытие кафе, что причинило ему значительный ущерб в том числе в виде упущенной выгоды. Подрядчик же в суде доказывает, что: 1) у него были уважительные причины, которые хотя и не освобождают от ответственности, но свидетельствуют о добросовестности поведения, 2) здание строилось по индивидуальному заказу, и продать его третьим лицам по обоснованной цене будет крайне сложно, 3) понесенные расходы на строительство очень значительны и на порядок превосходят экономические потери заказчика от просрочки и 4) подрядчик готов компенсировать все обоснованные потери заказчика, например, уменьшив размер своих исковых требований в части цены за выполненные работы.

Разумно ли суду принимать во внимание такого рода доводы? Или же следует оценивать лишь степень ущемленности интересов кредитора, не соизмеряя их со степенью заинтересованности должника в сохранении договора?

Как мы уже поняли, с точки зрения справедливости и теории экономической оценки права подход, при котором будет приниматься во внимание степень заинтересованности должника в сохранении договора, вполне разумен. Но есть один аспект, который не должен упускаться из виду. Вышеописанное соизмерение интересов требует детального знания и оценки всех обстоятельств дела, включая примерный размер фактически понесенных убытков каждой из сторон. Никто, кроме суда, это сделать не в состоянии. Поэтому весь потенциал вышеуказанного подхода раскрывается лишь тогда, когда расторжение осуществляется в суде. Применение этого подхода может привести к значительному усложнению порядка внесудебного расторжения договоров, так как кредитор в момент отказа от договора может не знать о какой-либо особой заинтересованности должника в сохранении договора. В случае внедрения в категорию существенного нарушения фактора заинтересованности должника в сохранении договора мы неизбежно введем в процедуру расторжения большую долю непредсказуемости и неопределенности, так как кредитор, отказавшийся от договора, потом может столкнуться с тем, что должник подаст иск и докажет несущественность нарушения на основании своей особой заинтересованности в сохранении договора. Такая неопределенность является крайне нежелательной в особенности в коммерческих отношениях, так как ограничивает мобильность капитала и сковывает деловую активность кредитора, создавая труднопредсказуемые риски.

Представим себе, что кредитор расторгает договор в одностороннем порядке, вполне верно оценив существенность нарушения с точки зрения соотношения данной меры со степенью ущемления своих интересов. После расторжения кредитор, будучи абсолютно убежденным в прекращении прежнего договора, заключает новый контракт с другим контрагентом. Но впоследствии первоначальный должник оспаривает осуществленное расторжение по причине того, что кредитор не принял во внимание высокую степень заинтересованности должника в сохранении договора в силе. В этом сценарии для кредитора, который мог быть не осведомлен о какой-либо особой заинтересованности должника в сохранении договора или о каких-либо значительных убытках, которые могут возникнуть у должника в случае расторжения, появляются серьезные риски, которые приводят к формированию непредсказуемости и неопределенности, абсолютно неуместных в условиях современной экономической конъюнктуры. Право должно по возможности стремиться к созданию определенности и предсказуемости деловых отношений с целью минимизации экономических рисков.

В связи с изложенным считаем возможным учитывать степень заинтересованности должника в сохранении договора и негативные для него последствия расторжения как факторы, препятствующие расторжению, только тогда, когда очевидно, что кредитор в момент расторжения знал или должен был знать о данных обстоятельствах, а значит, и должен был принять их во внимание при оценке обоснованности своего отказа от договора. Если должник докажет, что он сообщал кредитору о крайней нежелательности расторжения и возможных убытках, которые возникнут у него в случае расторжения, или же обоснует, что кредитор, учитывая все обстоятельства дела, должен был знать об этом, то суд будет оценивать обоснованность одностороннего расторжения с учетом данного фактора. Это абсолютно не значит, что суд откажется признавать законным расторжение. Суд в данной ситуации просто примет данный фактор в расчет и будет соизмерять не только негативные последствия нарушения для кредитора и степень нарушенности договорного обязательства, но и степень заинтересованности должника в сохранении договора и объем негативных последствий, которые может вызвать для него расторжение.

При этом доводы должника, обосновывающего свою особую заинтересованность в сохранении договора, должны лежать вне плоскости субъективных оценок и мнения, а быть строго объективны и основаны на реальных или хотя бы приблизительных расчетах. Должник не может требовать от суда принять во внимание при оценке существенности нарушения тот факт, что ему бы очень хотелось сохранить договор, в качестве единственного довода, не подкрепленного расчетом потерь и иных негативных последствий, которые могут быть причинены ему в случае расторжения договора. Поэтому в нашем случае такой фактор, как степень заинтересованности должника в сохранении договора, выступает как чисто объективный.

Так, в приведенном выше примере с договором на строительство кафе достаточно очевидно, что заказчик, контролировавший ход строительства, был осведомлен о том, что здание кафе к моменту наступления нормативного срока окончания работ на 90% уже построено, а также о том, что подрядчик вряд ли сможет найти покупателя, согласившегося бы заплатить за него достойную цену с учетом того, что оно проектировалось под индивидуальные потребности данного заказчика. Таким образом, заказчик, объявляя о своем отказе от договора, мог вполне оценить степень заинтересованности подрядчика в сохранении договора. Поэтому в данном случае могут быть все основания по крайней мере принять в расчет данное обстоятельство в качестве одного из факторов, влияющих на оценку существенности нарушения. Соответственно, данный фактор при оценке существенности нарушения будет выступать в качестве своего рода противовеса тем факторам, которые учитывают степень ущемленности интересов кредитора. Чем больше объем негативных последствий от расторжения для должника, тем ярче должны быть выражены такие факторы, как значительность нарушения или его последствий, утрата доверия к должнику и другие, учитывающие степень ущемленности интересов кредитора, для того, чтобы можно было констатировать существенность нарушения.

Таким образом, поиск наиболее сбалансированного решения по вопросу о существенности нарушения не может исключать фактор особой заинтересованности должника в сохранении договора, если причины и основания этой заинтересованности были известны или должны были быть известны кредитору на момент расторжения договора в одностороннем порядке или налицо при рассмотрении дела о расторжении договора в суде.