§ 11. Возмещение своих затрат на содержание

полученного до расторжения имущества

Согласно ст. 1108 ГК неосновательно обогатившееся лицо вправе требовать от того лица, за счет которого произошло обогащение, возмещения понесенных им необходимых затрат на содержание и сохранение имущества с того момента, с которого он сам обязан возвратить извлеченные им из полученного обогащения доходы. При этом данное право, как сказано в той же статье, утрачивается в случае, когда обогатившееся лицо умышленно удерживает подлежащее возврату имущество.

Данная норма выглядит несколько странно, даже если не обращать внимания на очевидную опечатку законодателя (при определении момента, с которого расходы подлежат возмещению, вместо ссылки на ст. 1107 ГК сделана ссылка на не имеющую к этому вопросу никакого отношения ст. 1106 ГК). Если же смотреть на эту норму по существу и условно подправить законодателя, уловив его истинную волю, то получится, что согласно ей подлежат возмещению только те расходы лица, обязанного осуществить возврат неосновательного обогащения, которые понесены им после того, как он узнал или должен был узнать о неосновательности своего обогащения. Но это очевидный абсурд. Получается, что обогатившееся лицо, которое узнало о неосновательности получения имущества, но не возвращает его в добровольном порядке, вправе выставить пострадавшему лицу, за счет которого произошло обогащение, счет за понесенные расходы, связанные с содержанием и хранением полученного имущества, и при этом не вправе требовать погашения таких же расходов, понесенных до того, как он узнал о неосновательности своего обогащения. На самом деле все должно быть наоборот. Те расходы, которые обогатившееся лицо понесло, добросовестно считая получение данного имущества основательным, в случае выявления неосновательности в дальнейшем могут быть затребованы с другой стороны. Те же расходы, которые обогатившееся лицо несло, прекрасно зная о неосновательности удержания полученного имущества, не могут быть компенсированы. При этом наличие в той же статье положения о том, что такие расходы не подлежат покрытию в случае, когда удержание имущества осуществляется обогатившимся лицом умышленно, окончательно запутывает ситуацию.

Получается, что закон разбивает период пользования неосновательно полученным имуществом на три этапа. На первом этапе обогатившееся лицо не знает о неосновательности получения, а расходы, понесенные им по хранению и содержанию данного имущества, почему-то возмещению не подлежат. На втором этапе обогатившееся лицо уже знает о неосновательности обогащения, но не возвращает его "неумышленно" (следует, видимо, считать - по какой-то объективной причине). Например, обогатившееся лицо не получило от той стороны, за счет которой произошло обогащение, инструкций о порядке возврата товара. Расходы, понесенные в данный период, компенсации подлежат. Наконец, на третьем этапе обогатившееся лицо "умышленно" (видимо, следует читать "без достаточных оснований") удерживает полученное имущество. Расходы, понесенные в данный период, не подлежат компенсации.

Во всей этой ситуации очевидно, что закон должен быть истолкован не буквально, иначе мы позволим явную несправедливость. Опечатка законодателя с номером упоминаемой статьи (ссылка на ст. 1106 вместо ст. 1107 ГК) лишь подтверждает то, что в целом вся норма ст. 1108 ГК некорректна. Данную норму следует толковать таким образом, что расходы, понесенные обогатившимся лицом, на хранение и содержание полученного имущества могут быть взысканы с лица, требующего возврата неосновательного обогащения, если они понесены в период до момента, когда обогатившееся лицо потеряло юридическое основание для удержания полученного имущества, просрочив исполнение кондикционного обязательства.

При этом следует уточнить, что лицо, отвечающее за возникновение неосновательности обогащения, лишается права компенсировать понесенные им расходы. Например, если недействительность сделки вытекает из того, что лицо, впоследствии ставшее обязанным вернуть полученное по данной сделке имущество, при заключении договора вводило контрагента в заблуждение, применяло угрозы, насилие или обман, то при истребовании переданного по данной сделке имущества пострадавшая сторона может не бояться того, что это лицо, "виновное" в соответствующих незаконных или недобросовестных действиях, сможет в ответ потребовать покрытия его расходов на хранение или содержание данного имущества.

К сожалению, формально-юридически обосновать именно такой вариант данной нормы применительно к общему режиму кондикции достаточно сложно. Тем не менее в отношении случая, когда эта общая норма о кондикции должна применяться к реституции по расторгнутому договору, мы можем использовать субсидиарный порядок применения норм о кондикции к реституции по расторгнутой сделке как предлог для изменения содержания самой нормы. Как мы уже отмечали, согласно прямому указанию ст. 1103 ГК общие нормы о кондикции применимы к требованиям о реституции по недействительным сделкам и требованиям одной из сторон обязательства о возврате исполненного от другой стороны данного обязательства, только если иное не вытекает из существа соответствующих отношений. Используя этот повод, мы можем заявить, что существо отношений по реституции имущества по расторгнутому договору исключает применение общего правила ст. 1108 ГК. Соответственно, образуется правовой вакуум, который мы будем заполнять при помощи общих начал гражданского права (аналогия права) и принципов разумности, справедливости и добросовестности (ст. 6 ГК).

Таким образом, освободившись от уз неадекватной нормы ст. 1108 ГК, следует признать, что при реституции по расторгнутой сделке расходы, понесенные реститутором, могут быть компенсированы в особом режиме. Но какой режим компенсации этих расходов будет являться оптимальным применительно к случаю расторжения нарушенного договора?

Здесь, на наш взгляд, следует обратить внимание на уже упоминавшуюся нами особенность реституции при расторжении договора, которую нельзя игнорировать при применении правил о неосновательном обогащении. Речь идет о том, что при реституции по расторгнутым сделкам, когда в основе расторжения лежит допущенное одной из сторон нарушение, нет необходимости равным образом защищать обе стороны договора. Так как у нас имеется нарушитель и пострадавшая от нарушения сторона, то интересы пострадавшей стороны должны защищаться в приоритетном порядке. Для достижения справедливости вполне возможно права нарушителя там, где их защита может еще больше ухудшить положение пострадавшего кредитора, ущемить.

Если исходить из данной идеи, становится очевидным, что зеркальный характер ст. 1108 ГК, которая позволяет требовать компенсации понесенных до расторжения договора затрат на содержание и сохранение имущества как кредитору, так и должнику, не совсем адекватен в ситуации, когда расторжение происходит из-за существенного нарушения договора одной из сторон. Тогда, когда кредитор расторгает договор, но реституцию требует должник, то затраты, понесенные кредитором на содержание и сохранение полученного от должника имущества, так же как и другие расходы, понесенные кредитором в связи с принятием ненадлежащего исполнения по расторгаемому договору (в том числе расходы на принятие исполнения, хранение на складе, проверку качества, перевозку до места назначения и т.п.), должны быть ему компенсированы как его реальный ущерб (ст. 15 ГК). Иначе говоря, речь идет о взыскании убытков. Причем если кредитор неосновательно не возвращает полученное от должника, то его права требовать компенсации данных убытков ограничиваются на основании п. 1 ст. 404 ГК, согласно которому ответственность должника снижается, если сам кредитор своими действиями способствовал увеличению размера своих убытков или не предпринял разумных мер к их уменьшению. Кредитор, который незаконно не осуществляет реституцию и удерживает полученное от должника исполнение, несмотря на то что договор расторгнут и иных оснований удерживать полученное у него нет, сам своими руками провоцирует возникновение убытков, связанных с хранением и содержанием полученного от должника до расторжения имущества. Поэтому суд должен иметь право снизить, включая и право полностью аннулировать, ответственность должника в отношении данных убытков. Эти доводы подтверждают невозможность взыскать с нарушителя договора расходы, понесенные кредитором, обязанным осуществить реституцию полученного от нарушителя имущества (например, дефектных товаров), после того, как он просрочил исполнение реституционного обязательства и потерял тем самым юридическое основание для удержания данного имущества.

В той же ситуации, когда требует реституции кредитор, расторгающий договор, то должник не вправе предъявить к нему встречные требования, направленные на погашение понесенных должником затрат на хранение и содержание полученного от кредитора имущества. Иначе мы создавали бы абсурдную ситуацию, когда кредитор в ответ на нарушение договора осуществляет расторжение и требует возврата ранее предоставленного, а должник требует компенсации его затрат на хранение полученного от кредитора имущества. Никто в тщетности данных затрат должника, кроме него самого, не виноват. Если бы он соблюдал договор, то понесенные им затраты были бы компенсированы экономической выгодой от исполнения сделки. Нарушая существенным образом договор, должник принимает на себя риск того, что его затраты на содержание и сохранение полученного от кредитора имущества, а равно и другие затраты, не упомянутые в ст. 1108 ГК, но неизбежно возникающие при принятии исполнения, не будут никем компенсированы. Бремя подобных расходов должен нести нарушитель договора. Возложение их на и так пострадавшего от нарушения договора кредитора будет верхом несправедливости.

Этот фрагмент еще раз иллюстрирует, насколько внимательно следует переносить правила о неосновательном обогащении на отношения, возникающие при реституции по расторгнутым сделкам.